Татьяна Стафеева - Привнесённая память

-Папочка! – радостно заблестела глазенками девочка. – Я сегодня в тихий час уснула, представляешь?

-Умница, я удивлен! – неподдельно восхитился отец.

Ребенок быстро усвоил взрослую манеру разговора и не нуждался в сюсюканьи.

В садике на тихом часе малышка крайне редко засыпала. Практически, никогда. Просто лежала, тараща глаза. Воспитатели давно привыкли к ее хроническому неспанью. Иногда и вовсе не укладывали, а сажали на лавочку в раздевалке и давали альбом и цветные карандаши. Рисунки Ника называла "бумажными снами". Голубой снег, розовые цветы, зеленые ели, коричневые люди. Вполне симпатично и радужно. Без депрессии и агрессии. Однажды она изобразила северное сияние аж на пяти листах. Пробовала и краски, но получалась неясная расплывчатая мазня. Не сравнить с грифелем, создающим веселые штришки-иголочки или неровные смешные каракули.

-С меня угощенье! Чего бы ты хотела? – спросил Олег, приготовившийся услышать "хлеба с маргарином" и продолжить расспросы.

Но Ника ответствовала вполне стандартно:

-Мороженого!

-Знаешь, когда старик Хоттабыч вез эскимо в наш город, пошел отравленный дождь и замочил все коробки! – развел руками отец. – Выбери что-нибудь еще!

-Папочка, какая чепуха! Если бы ящики и впрямь вымокли, мороженое растаяло бы и превратилось в кашу! Лучше скажи, мама запретила, у меня ведь недавно горло болело! – возразила девочка.

-Какая умная, все знаешь! Зачем тогда просишь?

-А вдруг ты согласишься! Ладно, тогда купи вафельку в шоколаде!

"Все выдумала эта воспиталка! Вон как рассуждает, не чета иным взрослым," – окончательно успокоился Рыжов.

Но, видно, рановато. С тот же вечер, уложив дочь, Рыжовы коротали семейный вечерок у телевизора, начиненного очередным увлекательным сериалом, когда из комнаты ребенка раздался крик. Пронзительный, тоненький и оттого какой-то особенно страшный. Люда и Олег кинулись в детскую.

-Ничка, что случилось? – отец первым влетел в комнату.

-Там! Там! – девочка показала рукой в угол, где мирно дремал на стуле огромный плюшевый мишка. – На печке, голова!

-Какая печка? Где ты видишь печку? – Людмила включила свет.

-Мамочка, она была там! И на ней лежала голова! Человеческая, белая, с черными дырками для глаз! Страшная!

Ника невольно вздрогнула, натягивая одеяло до самого носа.

-Дорогая, ты же видишь, нет никакой печки, никакой головы. Посмотри вокруг, ведь нет, правда?

-Правда, мама! – легко согласилась крошка. – Но в темноте совсем другие сны, чем на бумаге. Я боюсь засыпать, вдруг она опять появится! – голосок ее упал до панического шепота.

-Не появится! Побоится, мы возьмем меч и порубим ее на мелкие кусочки!

Людмила воинственно взмахнула кулаком. Олег покачал головой, не одобряя подобный радикальный метод успокоения. Но, как ни странно, он сработал.

-Правда, мама? – оживилась девочка.

-Правда, детка! Попросим меч у богатыря Ильи Муромца и раз-два! Помнишь картину?

-Лепродук…цию, да, "Три богатыря"? – обрадовалась малышка.

-Верно, только репродукцию! Говори правильно, - поправил Олег.

Если уж у них растет вундеркинд, пусть запоминает недетские слова. Вообще, с лингвистикой у дочурки все в порядке.

-Р-р-репродукцию! – послушно вторила кроха.

-Ничка, я останусь с тобой! Спою колыбельную, подожду, пока не уснешь, - мягко вещала меж тем Людмила. – Запомни, самый сладкий дар Бога человеку – это сон, нельзя его бояться. Сон мой милый, сон счастливый. Закрывай глазки и слушай меня!

Олег, кивнув жене, тихо вышел. Странно, Людка всегда вела себя так, словно ни в ком не нуждалась. "Я самодостаточна до безобразия!" – любила повторять она. А какая чуткая мать из нее получилась! Вот ведь парадокс: пестует и ласкает найденыша, а свое дитя некогда убила. Впрочем, к чему ворошить прошлое? Ничего изменить нельзя, остается уповать на мудрость Всевышнего.

С расстройства Олег закурил, вошедшая в кухню Людмила поморщилась:

-Ты же бросаешь.

-Засмолишь тут, когда полковое знамя свистнули, - вяло пошутил Рыжов.

-У ребенка просто ночные страхи! У кого их не было в свое время! Я, например, в пять лет видела змей, целый клубок. Стоило закрыть глаза, как они возникали и вяло возились прямо перед носом, - ностальгически произнесла жена, - ох, я их и боялась!

-У каждого есть кошмар детства, помню, я страшно трусил старшеклассника Вадюхи Седова, который из малышни деньги карманные вытрясал… Он мне настоящим монстром казался. Большой, грязный. Впрочем, а кем же еще он был?