Френсис Кроуфорд: Верхняя полка

— Вы полагаете, что я подвергаю сомнению ваш рассказ? — Моя дотошность в истории с иллюминатором вызвала у него улыбку. — У меня нет ни малейшего сомнения. Я возобновляю свое приглашение. Отдаю вам половину каюты, переселяйтесь с вещами.

— Переселяйтесь вы ко мне, предоставляю вам половину своей каюты на ночь, — предложил я — Помогите мне найти концы в этом деле.

— Будете искать, найдете конец, — сказал доктор.

— Как так?

— Найдете конец на дне морском. А я уйду с «Камчатки». Здесь как то неуютно.

— Так вы не поможете мне…

— Нет, — поспешил он с ответом. — Мое дело — всегда быть начеку, а не забавляться с привидениями.

— Вы и вправду считаете, что это привидение? — презрительно спросил я и тут же вспомнил жуткое ощущение сверхъестественного, овладевшее мной ночью.

— А у вас есть какое либо разумное объяснение? — резко парировал доктор. — Похоже, нет. Впрочем, вы собираетесь его искать. А я утверждаю, что вы его не найдете просто потому, что его не существует.

— Но, дорогой сэр, неужели вы, ученый, утверждаете, что подобные явления невозможно объяснить? — упорствовал я.

— Да, утверждаю, — решительно заявил доктор. — И даже если возможно, меня это не касается.

Мне не хотелось провести еще одну ночь в сто пятой каюте, но я упрямо решил докопаться до сути этого явления. Не верю, что нашлось бы много охотников спать там одному после двух таких ночей. Но я вознамерился сделать такую попытку, даже если не найдется желающих разделить со мной ночную вахту. Доктор был настроен отрицательно к подобного рода экспериментам. По его словам, врач на корабле должен быть всегда наготове: вдруг произойдет несчастный случай? А потому он не вправе устраивать себе нервотрепку. Конечно, доктор рассуждал правильно, но я склонен думать, что отказался он из за своего настроя. На мой вопрос о других он ответил, что навряд ли сыщется на пароходе человек, готовый помочь мне в расследовании. Мы поговорили о том, о сем, и я ушел. Немного позже я встретил капитана и рассказал ему свою историю. Попросил разрешения не гасить свет на ночь, если не найдется желающих помочь мне и буду действовать в одиночку.

— Послушайте, — сказал капитан, — вот вам мое решение. Я сам разделю с вами вахту, и посмотрим, что из этого выйдет. Полагаю, мы с вами во всем разберемся. Не исключено, что кто то решил проехать зайцем, вот и прячется на борту, пугает пассажиров. А может быть, секрет кроется в устройстве самой полки.

Я предложил пригласить в каюту плотника и осмотреть ее. А намерение капитана разделить со мной ночную вахту чрезвычайно меня порадовало. Он послал за плотником и наказал ему сделать все, что я сочту нужным. Мы тут же спустились вниз. Я распорядился убрать постель с верхней полки, и мы придирчиво ее осмотрели — не расшатались ли доски, не повреждена ли обшивка. Мы проверили все планки, простукали пол, развинтили гарнитуру нижней полки, разобрали все на части — короче говоря, дюйм за дюймом осмотрели каюту. Все было в полной исправности, и мы снова занялись сборкой. К концу работы в каюту заглянул Роберт.

— Ну как, сэр, нашли что нибудь? — спросил он с вымученной улыбкой.

— Ты оказался прав насчет иллюминатора, Роберт, — сказал я и дал ему обещанный соверен.

Плотник работал молча, со знанием дела, Роберт, стюард, все еще жался неподалеку.

— Я, конечно, простой человек, сэр, — сказал плотник, — но будь моя воля, я бы посоветовал вам убрать отсюда вещи. Вогнали бы в дверь полдюжины четырехдюймовых гвоздей, вот и все тут. На моей памяти за четыре рейса четверо тут с жизнью свели счеты. Откажитесь от своей затеи, сэр, ей богу, откажитесь.

— Сделаю еще одну попытку этой ночью, — ответил я.

— Бросьте, сэр, ей богу, бросьте! Скверное это дело, — сказал перед уходом плотник, убирая инструменты. Но я воспрял духом, узнав, что капитан составит мне компанию, и положил, что никто не отговорит меня довести это странное дело до конца. В тот вечер я воздержался от гренок с сыром и даже отказался от традиционного виста: решил поберечь нервы. К тому же, полный тщеславия, я жаждал хорошо выглядеть в глазах капитана.

* * *

Капитан был из тех отважных и неунывающих мореплавателей, чья смелость в сочетании с твердостью и спокойствием в трудной обстановке вызывают к ним безграничное доверие. Такому досужей болтовней голову не заморочишь, и его решение помочь мне в расследовании свидетельствовало о том, что он имел серьезный повод для беспокойства. В какой то степени на карту была поставлена его репутация, впрочем, как и репутация «Камчатки». Когда пассажиры бросаются за борт — это чрезвычайное происшествие, и ему это было хорошо известно.