Френсис Кроуфорд - Призрак куклы

Случилось ужасное происшествие, и первоклассная обслуга дома Крэнстонов в один миг прекратила работать и замерла на месте. Дворецкий только что вернулся из отпуска, где превосходно провел свой досуг. Два камердинера одновременно появились из своих противоположно стоящих комнат. На парадной лестнице как раз находились няни, но лучше всех видела происшедшее миссис Прингл, которая стояла прямо на лестничной площадке. Миссис Прингл была экономкой.

Что касается старшей няни, ее помощницы и няни-горничной, их чувства не поддаются описанию. Старшая няня пустым взглядом смотрела перед собой, положив руку на полированные мраморные перила. Ее помощница недвижно стояла, бледная, прислонившись к полированной мраморной стене, а горничная опустилась на ступени прямо перед краем бархатного ковра, заливаясь слезами.

Госпожа Гвендолен Ланкастер-Дуглас-Скруп, младшая дочь девятого герцога Крэнстона, шести лет и трех месяцев, сидела совсем одна на третьей ступени парадной лестницы дома Крэнстонов.

— Ой! — воскликнул дворецкий, прежде чем исчезнуть снова.

— Ах! — отозвались камердинеры из комнат и тоже удалились.

— Это всего лишь кукла, — в голосе миссис Прингл отчетливо был слышен презрительный тон.

Младшая няня услышала ее. Затем три няни собрались вокруг госпожи Гвендолен и поглаживали ее, угощая вредными вещицами из своих карманов. Они поспешили вывести ее из дома Крэнстонов, чтобы не стало известно, что они позволили госпоже повалиться на парадную лестницу с куклой в руках. Кукла была совсем сломана, ее несла горничная, а осколки завернули в маленькую накидку госпожи Гвендолен. Они были неподалеку от Гайд-парка и, добравшись до укромного местечка, смогли убедиться, что у госпожи нет синяков, ведь ковер был очень толстый и мягкий, а материал, лежавший под ним, еще больше смягчал его.

Госпожа Гвендолен время от времени кричала, но не плакала. Крик она подняла лишь для того чтобы няня разрешила ей самой спуститься по лестнице, зажав под одной рукой Нину, куклу, а другой — придерживаясь за перила, и ступила на полированные мраморные ступени за краем ковра. Потом она упала, и с Ниной приключилось несчастье.

Когда нянечки полностью убедились в том, что она не поранилась, они развернули куклу и осмотрели ее. Это была очень красивая, огромная кукла. У нее были настоящие светлые волосы и веки, которые могли открывать и закрывать взрослые темные глаза. Если пошевелить ее правой рукой вверх и вниз, она говорила «Па-па», а пошевелить левой — «Ма-ма». Звучала она очень отчетливо.

— Я услышала, как она сказала «Па», когда падала, — проговорила младшая няня. — А должна была сказать «Па-па».

— Это потому что ее рука двинулась вверх, когда она ударилась о ступеньку, — сказала старшая няня. — Она скажет второе «Па», когда я опущу ее.

— Па, — сказала Нина, когда ее правую руку опустили вниз. Когда она говорила, ее лицо было в трещинах, и ужасный порез тянулся от верхнего края лба через нос к маленькому гофрированному воротнику бледно-зеленого шелкового платья матушки Хаббард — оттуда выпали два небольших треугольных куска фарфора.

— Полагаю, это чудо, что она, такая разбитая, вообще может говорить, — сказала младшая няня.

— Вам придется отнести ее к мистеру Пюклеру, — сказала старшая. — Это недалеко, и вам лучше пойти прямо сейчас.

Госпожа Гвендолен была занята копанием ямы в земле с помощью маленькой лопатки и не обращала внимания на нянек.

— Что вы делаете? — поинтересовалась горничная, глядя на нее.

— Нина умерла, и я копаю ей могилу, — задумчиво ответила ее светлость.

— О, она вернется к жизни, — сказала горничная.

Младшая няня опять завернула Нину и ушла. К счастью, добрый солдат с очень длинными ногами и очень маленькой фуражкой оказался рядом и, поскольку заняться ему было нечем, предложил доставить в сохранности младшую няню к мистеру Пюклеру и обратно.

Мистер Бернард Пюклер и его маленькая дочь жили в небольшом домике в небольшом переулке, который уводил с тихой улицы неподалеку от Белгрейв-сквер [1] Одна из крупнейших площадей в Лондоне. (Прим. перев.) . Это был известный кукольный мастер, проводивший свою обширную практику в наиболее аристократическом квартале. Он ремонтировал куклы всех размеров и возрастов, кукол-мальчиков и кукол-девочек, детских кукол в длинных одеждах и взрослых кукол в модных платьях. Он чинил говорящих и немых кукол, таких, которые закрывают глаза, если их положить, и тех, чьи глаза закрываются с помощью таинственных нитей. Его дочь Эльза была всего двенадцати лет, но уже умела штопать кукольную одежду и делать им прически, а это труднее, чем вы можете подумать, пусть куклы и сидят смирно, пока их причесывают.