Александр Лидин - Императорская охота

Возбужденный то ли от избытка выпитого, то ли от созерцания стриптиза, он сразу же согласился и, приняв еще одну кружку эля, проследовал наверх вслед за ней. И там, на пружинном матрасе… Да, в ту ночь он получил все, о чем только мог мечтать девственник его лет. Мягкая, податливая плоть, зовущий, ласкающий рот… Он овладел проституткой, и, передохнув, повторил первый опыт. А потом…

Утром его неудержимо рвало на заднем дворе казармы. Он проклинал шлюху, дешевый эль, Наставника и все связанное с «Домиком кошечек».

Больше у него никогда не было женщин, и сейчас, пытаясь совместить тот мимолетный опыт «общения» с противоположным полом и образ Леоноры, Охотник не мог решить, как ему следует вести себя со своей новой знакомой. Мог ли он представить ее в постели с мужчиной… в своей постели. Или она и в самом деле была лишь земным воплощением его идеала? Рассуждая логически, Охотник пытался подобраться к проблеме с другой стороны. Разве он не хотел поцеловать Леонору? Наверное, да. И все же эта девушка казалась ему неким высшим существом — быть может, феей, случайно залетевшей в неухоженный сад его истомленной души?

Долгие размышления приводили лишь к мысли о бесплодности знакомства с Леонорой, и Охотник, предвидя крах своих мечтаний, расставание, рисовал в своем воображении картины невозможного. Эти фантазии все чаще мучили его. Он даже поклялся сам себе: «Если я увижу ее с другим мужчиной, я умру».

А через несколько дней, изучая «Лес категорий», Охотник с интересом обнаружил, что способен критически подойти к проблеме, которую окрестил для себя «Красавица и чудовища».

«Если разглядывать любую девушку, можно найти у нее изъян внешности. Значит, мы влюбляемся лишь тогда, когда заложенный в нас идеал накладывается на определенную личность, и наше воображение создает образ идеального существа. Далее существует два пути: или влюбленный обладает гибкой системой восприятия — тогда он чуть изменяет свой идеал в соответствии с природой его любимой. Или, наоборот, найдя в идеале изъян, он разочаровывается».

Тогда Охотник начал искать в Леоноре изъяны. Он возродил в памяти образ полупьяной шлюхи — единственной познанной им женщины, — и вновь попытался совместить его с Леонорой. Но сердце говорило другое… Он не мог сделать этого.

И тогда Охотник понял, что безумно, безнадежно влюблен.

Вечером Охотник и Леонора сидели на краю обрыва над серым морем. От заходящего солнца протянулась пунцово-алая искрящаяся дорожка, словно лучи заката добела раскалили металлическую равнину ленивых волн.

Леонора, свесив ноги с обрыва, игриво бросила через плечо лукавый взгляд на Охотника, который, подобно мрачной статуе, замер в своем инвалидном кресле чуть поодаль — на дорожке, выложенной потрескавшимися каменными плитами. Его скрытое тенью лицо на мгновение показалось девушке зловещей маской чудовища, вышедшего из потаенных детских снов.

— Вы сегодня какой-то печальный.

Охотник пожал плечами.

— А ты, как всегда, прекрасна. Закат великолепно подсвечивает твои чудесные волосы, а твой профиль…— Охотник вскинул руки над головой, словно собираясь пробить усеянный звездами свод вечернего неба, с наслаждением потянулся. — Ах, если бы я был художником, я нарисовал бы твой портрет, и он стал бы образцом красоты.

— Какие глупые фантазии! Вы мне очень льстите, — Леонора игриво повела плечами. — Вы, наверное, говорите так всем знакомым девушкам?

— Да, — Охотник обреченно уронил голову, и в этом движении крылось больше печали, чем казалось извне. — Сначала я прикидываюсь убогим, потом начинаю читать девушкам стихи, а после… после бедняжкам нет от меня спасения. Не веришь?

— Угу.

Она легко вскочила на ноги, и он на мгновение залюбовался ее стройными ногами, высвеченными на фоне заходящего солнца. Если бы она только могла вообразить…

— Почему ты встречаешься со мной?

Леонора чуть выпятила нижнюю губу, сморщила очаровательный лобик.

— Вы порой задаете странные вопросы.

— Часто?

— Не очень. Чаще говорите разные глупости, — и Леонора по-детски высокомерно пронзила его королевским взглядом. А потом, беззаботно засмеявшись, побежала по самому краю обрыва, так что камешки, выворачиваясь у нее из-под ног, сыпались в прибрежные волны.

Охотник развернул кресло и направил его по пляжу вслед за девушкой. Внезапно Леонора остановилась. Видимо, бросившись бежать, она не подумала о том, что он не сможет так же быстро двигаться за ней. Поэтому девушка вернулась и, взявшись за ручки позади изголовья Охотника, покатила кресло по пляжу.