Виктор Степаков - Мистический Петербург

Вскоре Сигвард приобрел морской мотобот «Господня благодать» и, закрасив его прежнее название, вывел на борту черной краской зловещие цифры — «666». Затем на Дальней Мызе появился гость капитана: глухонемой тип с лицом закоренелого преступника. С этого момента практически каждую ночь мотобот «Три шестерки» (как его окрестили местные жители) уходил в открытую Ладогу. Зачем? О причинах можно было только догадываться, но то, что не для лова рыбы, в этом не сомневался никто.

Однажды рыбаки Карвонен и Такконен задержались на промысле. На озеро опустилась тихая ночь, что бывает на Ладоге редко. Показалась луна, озарив все вокруг холодным, мертвенным светом.

— Полнолуние, — сказал Карвонен.

— О да, — через полчаса согласился Такконен.

Внезапно чуткое ухо Карвонена уловило прерывистый вой.

— Волк воет, ты слышишь, Такконен? — спросил он.

Такконен подумал и ответил:

— Мы стоим у Чертовой банки, до берега свыше десяти километров, каким, по-твоему, Карвонен, должен быть этот волк, чтобы его голос был слышен на таком расстоянии?

Но вой становился все отчетливей, и столько скрытой угрозы и ярости таилось в нем, что оба замерли и тревожно переглянулись.

Утлый челн качнуло тяжелой волной, и рыбаки увидели проходящий недалеко от них на малых оборотах мотобот Сигварда. На носу «Трех шестерок» возвышалась могучая фигура капитана. Рядом с ним сидела его страховидная собака. И чья глотка, человеческая или собачья, исторгала столь неистовый и пугающий звук, определить было невозможно. («Оба выли», — позже уверяли рыбаки.) Издалека, с темных просторов Ладоги, ответило неясным зовом: не то зловещим шепотом, не то жутким вздохом. Или это налетел порыв ветра? Но мотобот тут же изменил курс и пошел в открытое озеро.

Накануне дня Святого Улофа, когда, по старинным скандинавским поверьям, ведьмы и прочая нечисть слетаются на шабаш в местечко Блакулла, в Кексгольме случилось несколько кошмарных событий. Ночью кто-то проник в городскую кирху и совершил в ней ужасное святотатство: надругался над распятием, посбивал с постаментов скульптуры святых и оставил на кафедре проповедника некую мерзость, схожую видом и запахом с человеческим экскрементом. А вечером следующего дня кем-то был похищен пятилетний ребенок вдовы Лисы Ховенхеймо, побирушки и горькой пьяницы, живущей на окраине города. Ее сосед, старик Саполайнен, утверждал, что девочку увез на большой лодке с числом зверя сам Дьявол — огромный и страшный. Однако окружающие к словам старого отнеслись безразлично, поскольку всем хорошо было известно, что Саполайнен, вследствие преклонного возраста и тяжелой контузии, полученной им в боях с «красными финнами», давно уже замечает вокруг себя апостолов, ангелов и чертей… Только директор местного краеведческого музея Вяхавяйнен, человек начитанный и прозорливый, воспринял слова ветерана серьезно и поспешил к полицейскому исправнику Кууконену, которому сообщил о своих подозрениях. Полицейский вежливо выслушал его и сказал:

— Ко мне уже прибегал наш городской библиотекарь господин Кюляя, так вот он считает, что Сигвард — это большевистский агент Иван Днепрогесов, готовящий в Финляндии новую революцию. С библиотекарем ясно: свихнулся человек на шпионских романах, но от вас, честно признаюсь, таких выводов не ожидал, тем более со всей этой мистикой и чертовщиной.

Однако в отчете о происшествиях, составленном для полицейского управления в Хельсинки, исправник подробно изложил версию Вяхавяйнена, выдав ее за свою, а на Дальнюю Мызу направил полицейский наряд. Правда, полицейские вернулись ни с чем: хозяин и его гость отсутствовали, как и мотобот у причала.

В полночь 31 августа, в день Святого Улофа, над Ладогой разразился сильнейший ураган и гроза. Такого буйства стихии не помнили старожилы. Волнами повредило мол и городской причал, порывами ветра валило вековые деревья и срывало кровлю с домов. И всю ночь в предместьях Кексгольма жарко пылала, вероятно, подожженная ударом молнии Дальняя Мыза…

После этого урагана мотобот «Три шестерки» больше не видели. Он вместе с командой бесследно канул в пучине озера. Полицейские запросы в порты Лахденпохья, Сортавала, Импилахти и даже официальное обращение к советским пограничникам не принесли положительных результатов.

Летом 1955 года старшина Балтийского флота Семен Шкруднев гостил у своей родни в поселке на побережье Ладожского озера. Как-то под вечер он вышел на моторной лодке в Ладогу, чтобы проверить поставленные накануне сети. В районе острова Ряпой моторка налетела на «топляк» и быстро затонула. Семен вплавь добрался до каменистого островка. Всю ночь старшина «куковал» на холодных камнях, оглашая темноту яростными воплями о помощи. Едва стало светать, как он заметил проступающий сквозь туман силуэт стоящего мотобота. Семен закричал, привлекая внимание, но тщетно, на судне не отозвались. Недолго думая, Шкруднев бросился в воду и поплыл к мотоботу, благо до него было около сотни метров. Доплыв, стал кричать и стучать по обшивке, и вновь ответом ему служила непонятная тишина. Старшина заметил свисающий с кормы трос, схватился за него, подтянулся и перевалил на палубу. Когда он очутился на ней, судно медленно двинулось от острова, оставляя его за стеной густого тумана.