Анна Клименко - Морф

— Что тебе? — мягко спросил он.

Юноша быстро огляделся и, убедившись, что они совершенно одни, быстро сказал:

— Мне, верно, не следует лезть не в свои дела, ниллан, но я уже решился. Вчера вечером я слышал, как приходил жрец и требовал, чтобы наш Глава выдал тебя Хранителям Крипты для выяснения некоторых обстоятельств твоего выздоровления.

Хаэлли замер. Вот оно, значит, как. Впрочем, неудивительно: он просто не должен был выжить после гибели Фиальвана. И Верховному жрецу стало интересно — а что это такого сделал простой охотник, что дух союзника перестал тянуть его прочь из этого мира?

— И что ответил Глава Дома? — почти беззвучно, одними губами прошептал он, глядя сквозь послушника.

Юноша опустил глаза.

— Он ответил, что пока не разобрался во всем сам. Но как только разберется, почтенные хранители могут тебя забирать.

— Ты сделал доброе дело, — Хаэлли стало стыдно оттого, что не помнит имени этого честного мальчика, — я благодарен тебе.

Послушник быстро кивнул и, механически вытирая вспотевшие ладони о подол светло-серой туники, широким шагом вышел прочь.

Хаэлли остался один, потом ему сделалось невыносимо душно в одном из самых величественных залов Дома, и он вышел на террасу, туда, где в лицо веяло прохладой и запахом хвои.

События начинали развиваться самым неблагоприятным образом: жрецы потребовали себе любопытный экземпляр эльфа, и это значило, что там Хаэлли разберут по косточкам, чтобы докопаться до истины. А Глава Дома, каким бы светлым и справедливым он не был, никогда не пойдет против воли Верховного, он отдаст одного из лучших и одаренных охотников и даже больше — сам будет живо интересоваться, как там дела. Из всего этого следовало, что морро так и останется непойманным, а Фиальван — не отомщенным. Глядя на эльфийский лес с высоты террасы, Хэлли задумчиво потирал подбородок. Покинуть самовольно Дом? Великая Далли, что за бред! Позволить жрецам изрезать себя на куски? Это, конечно, правильно — охотник обязан повиноваться воле главы Дома, но… Это же бред еще больший…

«А ты что об этом думаешь?» — мысленно спросил он у Фиальвана.

Союзник, само собой, молчал. Хаэлли не видел и не слышал его, но о том, что Фиальван с ним, просто знал по знакомому ощущению присутствия.

— Все, что мне нужно для славной охоты, я мог бы сделать и сам, — задумчиво пробормотал Хаэлли, — с другой стороны, я мог бы взять все это и в хранилище.

И он, не теряя более ни минуты, приступил к сборам, жалея лишь о том, что не осталось времени взглянуть на дом, где родился и провел первые годы жизни.

Хаэлли взял с собой книгу с образцами рун, оживить которые могла даже его слабая магия охотника. Он незаметно позаимствовал сумку с видящими , хотя его знаний и умений вполне хватало, чтобы этот незаменимый в охоте на морро прибор собрать самостоятельно. И, конечно же, он не забыл взять ритуальный меч — единственное в мире оружие, способное убить тварь извне. Последним аккордом сборов стали подделка приказа Главы Дома и визит в питомник грифонов, где Хаэлли позволили выбрать самое быстрое животное.

Но взмывая в безоблачное небо, охотник подумал, что — странно! — его не покидает ощущение чего-то неправильного, происходящего с ним. Никто не пытался его задержать. Ни единая душа не следила за эльфом, приговоренным к встрече с хранителями Крипты, как будто для самого Главы заключенный им же договор был новостью.

***

Оказавшись за пределами Великого леса, Хаэлли отпустил грифона. Благородный зверь бесполезен в лесной чаще, а привлекать к себе излишнее внимание людских магов, кружа в небе, Хаэлли было не с руки. К тому же, грифона нужно было кормить, а ел он непомерно много, как и всякая тварь, синтезированная при помощи чар. Похлопав грифона по белоснежной холке, эльф отдал ему приказ возвращаться.

Он долго стоял и смотрел на белую точку, удаляющуюся на запад, а потом двинулся на восток, прислушиваясь и принюхиваясь к новому лесу. Приходилось невольно мириться с тем, что видящие хранили безмолвие, а, следовательно, ему улыбалось долгое и неприятное путешествие по землям авашири .

Лес, в котором очутился эльф, так же мало походил на своего великого сородича, как отвратительная крыса на благородного скакуна. Деревья здесь были низкие, словно земля не давала им пить свой сок в достаточном количестве. Трава, несмотря на разгар весны, казалась вялой и бесцветной, повсюду торчали коряги и трухлявые пни, а вот животные на удивление были агрессивными и начинали неохотно пятиться лишь тогда, когда Хаэлли приказывал им повернуть.