— Кстати, у меня теперь новый помощник — сержант Сергей Гульхаров из транспортно-хозяйственной части, расквартированной в Серпухове. Я пока оставил его здесь. Не могли бы вы сделать так, чтобы он служил здесь постоянно? Он молод и силен, и у меня для него много работы.
— Да, это вполне возможно, — послышался в трубке холодный четкий голос. — Вы говорите, он будет у вас разнорабочим?
— И заодно моим телохранителем, — ответил Кракович. — Я не слишком-то силен физически.
— Очень хорошо. Я узнаю, можно ли его направить на курсы военных охранников. Ему следует также научиться хорошо пользоваться оружием, если он еще недостаточно подготовлен. Мы, конечно же, можем поступить проще и найти профессионала...
— Нет, — твердо настаивал на своем Кракович, — никаких профессионалов. Этот вполне подойдет. Он неиспорчен, и мне это нравится. Он вносит освежающую струю.
— Кракович, — вновь зазвучал голос на другом конце провода, — мне необходимо знать... Вы гомосексуалист?
— Конечно же нет! А... понимаю... Нет, не в этом дело. Мне он действительно нужен, он еще совсем мальчик, веселый, жизнерадостный. Я здесь совершенно один и очень нуждаюсь в его обществе. Если бы вы сами оказались здесь, вы бы меня поняли.
— Да-да, мне говорили, что вам пришлось многое испытать. Хорошо, положитесь на меня.
— Спасибо, — сказал Кракович и повесил трубку. На Гульхарова разговор произвел большое впечатление.
— Вот как? — сказал он. — Оказывается, вы обладаете большой властью.
— Заметно, не правда ли? — устало улыбнулся Кракович. — Послушайте, я просто валюсь с ног от усталости. Но прежде чем я могу позволить себе поспать, необходимо еще сделать одну вещь. И скажу вам, что если то, что вы видели прежде, было не очень приятно, то сейчас вам предстоит увидеть гораздо худшее! Пойдемте со мной.
Он направился через разрушенные помещения внутреннего двора, через завалы каменных обломков к одной из башен — туда, где раньше располагались личные апартаменты Григория Боровица, а в ту ужасную ночь — командный пункт Драгошани.
Лестница была черна от копоти, на стенах ее виднелись выбоины, повсюду валялись расплющенные свинцовые пули, медные гильзы и осколки шрапнели. В воздухе витал стойкий запах гари и копоти, оставшийся после взрывов гранат, которые бросали сюда сверху, когда башня подверглась нападению. Но ничто не смогло остановить Гарри Кифа и его татар. Дверь, ведущая в крошечную приемную с площадки второго этажа, была распахнута настежь. Прежде здесь был кабинет секретаря Боровица Юла Галенского.
Кракович знал его лично — это был робкий, не уверенный в себе человек, обычный чиновник, не обладавший талантом экстрасенса. Просто один из персонала особняка.
Между открытой дверью и перилами лестницы лицом вниз лежал труп охранника в униформе — в сером комбинезоне с одной желтой полосой на левой стороне груди. Это был не Галенский — сугубо штатский человек, а именно офицер охраны. Голова, обращенная лицом к полу, плавала в луже крови и казалась неестественно плоской, потому что лица как такового не существовало — вместо него была лишь бесформенная кровавая масса.
Осторожно перешагнув через тело, Кракович и Гульхаров вошли в маленький кабинет. Позади стола, возле самой стены в углу, скорчившись, сидел Галенский, вцепившись руками в торчавший из его груди ржавый меч, воткнутый в него с такой силой, что секретарь был пришпилен им к стене. Из широко раскрытых глаз исчезло выражение ужаса. Некоторые люди после смерти уже не способны что-либо чувствовать.
— Пресвятая Богородица! — прошептал Гульхаров. Ему еще не приходилось видеть что-либо подобное. Он не успел стать настоящим боевым солдатом.
Пройдя через следующую дверь, они оказались в бывшем кабинете Боровица.
Это была просторная комната с большими окнами, защищенными пуленепробиваемыми стеклами. Из расположенных в закругленной стене окон открывался вид на находящийся в отдалении лес. Ковер на полу был в некоторых местах прожжен и заляпан. На стоявший в углу массивный дубовый письменный стол из окон падал яркий дневной свет. Что же касается кабинета в целом, то здесь все было разрушено и выглядело помещение кошмарно!
Расколотое радиопереговорное устройство с торчавшими во все стороны проводами валялось на полу; стены были выщерблены, дверь расколота в щепки множеством попавших в нее пуль, а за ней, почти перерезанное надвое автоматной очередью, лежало тело молодого человека, одетого на западный манер. Застывшая лужа крови практически приклеила его к полу. Это было тело Гарри Кифа.
Читать дальше