Николай Берг - Мы из Кронштадта, подотдел очистки коммунхоза (Часть 2)

— С днем рождения и добро пожаловать в клуб тридцатилетних!

— Это что? — подозрительно шмыгает носиком Енот, тем не менее подгребая хватко ящичек.

— Подарок. На День Рождения. Расти большой и толстый!

— Подарочек? Мне? Настоящий? — не то юродствует, не то и впрямь удивляется он.

И тут же раскрывает крышку. Там в аккуратных углублениях на потертой бежевой замше уютно лежит небольшой револьвер, потускневшая латунная футлярина с инструментами для чистки — и самое главное длинный ствол и другие накладки на ручку, что превращает аккуратный револьверчик в длинноствольного монстра.

— Какая прэлесть! Смит-Вессон 38 со сменным стволом и рукоятью. Заглядение!

— А то ж!

— Где взял?

— Там больше нет. (Хотя здесь я лукавлю, может и есть. Ящичек презентовала мне одна из моих бывших пациенток, которую еще весной выручили при освобождении Адмиралтейства, помирала она с сыном в зажатой жуткой пробкой машине у Дворцового моста. Мне-то этот набор не шибко нужен, патроны к этому револьверу отсутствуют, да и спокоен я к таким старинным штучкам. Не коллекционер я.)

Мой спутник бережно вынимает револьвер, старомодный, с какой-то детской полукруглой мушкой, сноровисто проверяет, убеждается, что исправен и аккуратно как ребенка укладывает обратно.

— А теперь давай излагай, что да как сегодня будет — довольно безжалостно возвращаю я его на землю, то есть на воду Финского залива.

— Да в общем все просто — отзывается он нормальным человеческим голосом, без обычного ерничания.

— Тем лучше, тебе растолковать мне все будет проще.

— Тогда слушай. Сейчас Змиев действует, как Калита, то есть старается объединить уцелевшие анклавы в единое целое. Это резко улучшит для всех и безопасность и условия жизни и перспективы. Ряд соседей готовы идти в состав новодельного государства Кронштадтского. Часть — думает. А некоторые — активно против. Сами с усами. Ну типа лучше быть Цезарем в деревне, чем не Цезарем в Риме. А на переговорах получается сплошная Ржачь Послеполлитрая.

— Это понятно. Я учился в школе нормальной. Потому еще Маяковского помню. "Плохо человеку, когда он один. Горе одному, один не воин — каждый дюжий ему господин, и даже слабые, если двое". Все это мне понятно, можешь обойтись без лекции по политэкономике. Чем больше государство, тем сильнее. Не зря же нас перед Бедой так старательно пытались раздробить помельче.

— Ладно. Так вот наш командир, который нас слил, как дерьмо в унитазе, сейчас начальник охраны у одного такого не Цезаря. Анклав у них… Тебе важно знать, что это за анклав?

— Совершенно фиолетово — честно признаюсь я, щуря глаза от солнечных бликов на играющей зайчиками воде.

— Тем лучше. Так вот этого лидера надо убрать, после чего анклав скорее всего растеряется и примет руку помощи. Во всяком случае есть основания считать, что оно пойдет именно так. Попутно разумеется и начальник охраны помре. И анклав радостно сольется с Кронштадтом в экстазе, получив массу преференций, включая и квалифицированное медобслуживание. Один из видных помогал босса очень заинтересован по ряду весомых причин именно в постоянной медпомощи. Да и сам не прочь стать не Цезарем.

— Погодь, а сколько охраны-то? — вспоминаю я меры безопасности для проезда важных лиц.

— Начальник, да шофер будут. Не всегда так, но вот сегодня будет именно так. Полагаю, что тебя детали не интересуют?

— Не, не интересуют. Но если там окажется пара броневичков и отряд мотоциклистов — фигово нам придется — открываю я глаза неопытному спецназеру.

— Склонен думать, что не окажется. Так что останавливаем их «Хаммер», они оттуда вылезают, мы их скармливаем твоим морфам и празднуем соединение с союзным анклавом.

— Ну-ну. А они так и остановятся и никому по рации не сообщат, что их остановили и огня не откроют…

— Остановятся и не сообщат. И выйдут сами. Ты что думаешь, мы там в мундирах ГИБДД торчать будем? Командир у нас оказался гнида и прохвост, как оказалось, но службу знает.

— А, мы им дерево поперек дороги свалим. И пока они его пилить будут — тут-то мы и навалимся!

Разговор прерывает чухающее контркурсом, то есть говоря проще — в обратном направлении боевого вида корытце под грозным названием "Пан Сапковский" с какими-то штатскими и заковыристой митральезой на носу.

— Эй, в гондоле, вы откуда? — задиристо окликает нас молодой голос.

— Мы из Кронштадта — кричу в ответ.

— А мы в Кронштадт — раскрывает нам глаза этот умник.