Андрей Дашков - Бледный всадник, Черный Валет

Вчера вечером, накануне праздника, он дошел до того, что принес с работы ржавые от крови наручники и попросил жену пристегнуть себя к спинке кровати. Та сделала это, не задавая лишних вопросов, и с большей готовностью, чем он ожидал. Наверное, решила, что предстоят новые постельные игры.

Но Глухову было не до игр, хотя упитанная супруга и попыталась вскоре взгромоздиться на него сверху. Он честно боролся со сном, который мазал ему веки липким сиропом, однако к полуночи уже был в отключке.

Шесть часов небытия промелькнули, как одно мгновение. Вернее, еще быстрее. Глухов их попросту не заметил.

Пробуждение было похоже на болезненное рождение. Он лежал в необычной позе. Голова была сильно вывернута, и шея закоченела. Мутный взгляд был направлен вверх и назад.

Следователя ожидал ужасный сюрприз. Он не заорал только потому, что давно привык к виду растерзанной плоти, как мясник, всю жизнь проработавший на бойне.

Запах в спальне напоминал запах в камере пыток после продолжительной «беседы» с подозреваемым. На этом сходство заканчивалось. Кровь была повсюду, на стенах и даже на потолке — символы чего-то или неизвестный алфавит. Рука нетвердая, будто писал ребенок или дряхлый старик, машинально отметил про себя Глухов. Но «ребенок» натворил и кое-что похуже.

Вскоре Аркадий обнаружил, что петли наручников разорваны, и оба «браслета» свободно болтаются у него на запястьях. Оказывается, ночью он надел перчатки — видимо, для того, чтобы не испачкаться. Между большим и указательным пальцами правой руки было зажато тонкое изогнутое лезвие. Удивительно, как он не порезался во сне… Кровати тоже был нанесен впечатляющий урон. Кто-то выломал толстые металлические крутья и завязал их узлами.

С огромным трудом Глухов сумел повернуть голову. На дальней стене и на двери — те же загадочные письмена. Вспомнив о супруге, он издал стон, хотя и раньше догадывался, чья это кровь. Сам он был цел и не ощущал в себе никаких перемен; даже щетина не отросла за ночь…

Потом он услышал дыхание — легкое, медленное. Дыхание спящего человека.

У следователя отлегло от сердца. В такие минуты начинаешь ценить любого, кто разделит с тобой твой страх. Хотя бы изрядно поднадоевшую супругу… Одиночество сейчас — это было бы невыносимо. Страх нуждается в распространении, в передаче по эстафете. Он заразен, и от него не существует вакцины. Глухов знал это и подолгу держал подследственных в полной изоляции, пока они не начинали сходить с ума. А потом были готовы на все и превращались в легкую добычу…

Он повернул голову в другую сторону. Тысячи ледяных иголок вонзились в скальп. Густая кашица мозга мгновенно вскипела. Казалось, изо всех отверстий брызнула черная пена…

Глухова парализовало. Его мыслительные и двигательные способности восстановились лишь спустя неопределенное время.

Кто-то использовал его жену в качестве чернильницы, а затем (или прежде?) содрал с нее кожу. Полностью. И сделал это с удивительным искусством. Аркадий, который по роду своей основной деятельности был немножечко хирургом, не мог вообразить себе ничего подобного. Образ тонкой кожаной перчатки, снятой с руки, потом долго преследовал его…

То, что лежало рядом с ним, больше всего напоминало пособие по анатомии. Ни один внутренний орган не имел повреждений. Каждое дупло в зубах было на виду. Даже глазные яблоки остались на своих местах — уже засиженные мухами в эту теплую осеннюю ночь. И ОНО ДЫШАЛО. Легочные мешки вздувались и опадали, вздувались и опадали. Полностью осушенная сердечная мышца исправно перекачивала воздух. Это необъяснимое и какое-то бессмысленно-механическое движение было во сто крат хуже мертвой неподвижности.

Такого страха старший следователь не испытывал давно. Точнее, с раннего детства, когда его напугал чужой «близнец» с шестью пальцами на бледных руках, неизвестно откуда взявшийся в отцовском доме. Вывести дитя из ступора и вылечить его от заикания смогла только ведьма Полина.

На этот раз Глухов вышел из ступора самостоятельно. Пока он медленно сползал с кровати, его руки дрожали, а зубы выбивали частую дробь. Браслеты на запястьях весело позвякивали. Выяснилось, что он отползал только за тем, чтобы оказаться подальше от… жены. Прошло немало времени, прежде чем он начал мыслить связно.

У него появились проблемы. Одна — большая; другая — очень большая. Первой и самой насущной проблемой была утилизация трупа. Глухов надеялся, что решит ее, воспользовавшись своими связями. На худой конец, в его доме был просторный подвал с земляным полом.