Ричард Лаймон: Джойс

Джойс.

Она не хотела ее видеть, и уставилась в потолок, сопротивляясь искушению взглянуть, и пыталась наслаждаться теплым ветерком, ласкающим ее тело.

Я не могу провести еще одну ночь в комнате с ней, подумала Барбара. Просто не могу. Я должна заставить Даррена прислушаться ко мне.

Она повернула голову к другой половине кровати.

Даррена не было.

Нет! Что, если он забрал свою пижаму? Что, если она не накрыта?

Барбара поспешно повернулась в обратную сторону.

Джойс тоже не было.

Где она?

Барбара вздрогнула. С глухо стучащим сердцем она осмотрела комнату. Никаких следов тела. Она слабо выдохнула и наполнила легкие сладким утренним воздухом.

Она не здесь. Может, Даррен опомнился и…

Она похолодела внутри, и по коже побежали бумажки.

Он положил ее под кровать!

Стоная, она бросилась прочь с матраса в середину комнаты. Там, на безопасном расстоянии, она встала на четвереньки, и заглянула в пустоту под кроватью.

Джойс нет.

Слава Богу.

Но где же она? Что Даррен с ней сделал?

По крайней мере, она не здесь. Это главное.

Потихоньку успокаиваясь, Барбара поднялась на ноги.

Она все еще дрожала, покрывшись гусиной кожей.

Я не могу так жить, подумала она, возвращаясь в кровать. Она надела свое шелковое кимоно, закуталась в него поуютней и завязала пояс. Потом повернулась к шкафу — хотела взять домашние тапочки.

А что, если Джойс там?

Она посмотрела на запертую дверь. И решила, что лучше ей оставаться запертой. Она может обойтись без тапочек.

Направляясь к двери спальни, она заметила, что ее чемодана не было на месте. Даррен, наверное, вынес его в гараж.

Может, он и Джойс вынес в гараж.

Если бы.

Держи карман пошире.

Она остановилась в дверях, вытянулась вперед и посмотрела по сторонам. Коридор чист. Устремилась в ванную. Ее дверь была открытой. Никаких следов Джойс. Пережила несколько неприятных секунд, подходя к ванне. Но ванна была пустой. Барбара вздохнула, немого расслабившись.

Воспользовалась туалетом, умылась, почистила зубы, присела на край ванны и попыталась набраться смелости покинуть свое убежище в ванной.

Это сумасшествие, сказала она себе. Почему я должна бояться Джойс? Она ничего не может мне сделать. Ничего не может сделать, но сводит меня с ума. Из-за нее я думаю, что вышла замуж за психа.

Он не псих. Он заботится о ней, это все. Не может с ней расстаться.

Черт бы побрал это все!

Он еще как с ней расстанется, черт возьми! Или я, или она.

Правильно. Что я буду делать? Куда пойду? Я оставила свою квартиру. Я уже ушла с работы, ради Бога! Будто я всегда смогу найти…

Почему я должна уходить? Она мертва.

Нужно просто поговорить с Дарреном. Если он ко мне прислушается и уберет ее куда-нибудь, все будет в порядке.

Барбара заставила себя выйти из ванной. Когда она шла по коридору, кто-то вышел из спальни. Она вздрогнула перед тем, как поняла, что это Даррен.

Он уже оделся. Н нем была одна из тех ярко-красных гавайских рубашек, которые они купил на Мауи. Рубашка свободно болталась над шортами. Под шортами виднелись загорелые ноги, а под ними — белые носки «Рибок».

— Доброе утро! — сказал он, и поспешил к ней. — Ты что там, спала?

Она очутилась в его руках, крепко обняла и поцеловала. «Мой Даррен», — подумала она.

Он был таким крепким, таким теплым, таким уютным.

Когда они выпустили друг друга из объятий, Даррен сказал:

— У меня для тебя сюрприз.

— Ты убрал Джойс в кладовку?

Его улыбка погасла.

— Не глупи. Я съездил за пончиками. Кленовые пончики!

Он знал, как Барбара любит кленовые пончики. Но она лишь смогла выдавить без особого энтузиазма:

— О, здорово!

Взяв за руку, Даррен повел ее на кухню. На столе уже стоял кофе, и дала тарелка с пончиками, четыре из которых были с кленовой глазурью. В углу, улыбаясь, и уставившись на Барбару, как только она вошла, стояла Джойс.

Ее волосы были собраны конским хвостиком. На ней была чистая белая блузка, через тонкую ткань которой едва выглядывал черный бюстгальтер. Блузка была аккуратно заправлена под эластичный пояс ее блестящих голубых шорт. Еще на ней были белые носки и голубые кроссовки «Эл Эй Гир».

— Ты переодел ее, — пробормотала Барбара.

Даррен усмехнулся.

— Ну не сама же она переоделась.

— Почему?

— Разве это не очевидно? — он тихо засмеялся и поднял кофейник.

— Я имею в виду, зачем ты ее одеваешь?

— Ну, было бы некрасиво, если бы она весь день ходила в ночной рубашке. — Он наполнил чашки кофе и поставил их на стол. Пододвинул стул Барбаре.