Ядвига Войцеховская - По ту сторону стаи

- Долго, - соглашаюсь я. - А теперь мы здесь.

- Здесь, - подтверждает он. - Ваш третий ключ, если не ошибаюсь? У вас бурная жизнь, Близзард - вы позволите вас так назвать? Кто-то пользуется одним и тем же кольцом, а потом ещё умудряется передать его детям.

- Ещё напомните, сколько утгардских рун у меня выколото, - сквозь зубы цежу я.

- Вы изменились. С нашей последней встречи, - уточняет Ван Веллер.

Кинг-Голд-Хаус. Значит, он помнит.

- Фэрли так плохо работает с памятью? - с сарказмом спрашиваю я.

- О, нет, господин Мастер хорош во всём, - с поклоном говорит он. - Дело во мне. Время - субстанция, обладающая поразительными свойствами.

- К делу, - резко перебивает Лена. Ван Веллер кивает.

Фэрли по-прежнему Мастер Круга. Это хорошо.

- Новый ключ - новая, с чистого листа, жизнь, да? - я помню то, что она сказала мне много лет назад - там, в Кинг-Голд-Хаус. Я помню, что из щелей дуло, и ветер грозил выдавить пыльные стёкла к чёртовой матери.

- Скорее ад замёрзнет. - А ведь ты тоже помнишь, надо же. Каждое слово, каждый жест.

Хотя какая разница. Это просто кольцо. Просто часть тебя, как рука или нога. Фэрли - Мастер, и я вижу, что о том же думает Лена. Мы подходим к зеркалу в лавке Ван Веллера, и, не говоря друг другу ни слова, исчезаем за его изнанкой.

Дым от моей сигареты остаётся в мастерской на улице Полуночного Рассвета, а сами мы уже в здании Внутреннего Круга.

Освещённый мягким светом вестибюль. Народу немного, и на нас не обращают ровно никакого внимания. Ни на нас, ни на мою наполовину человечью одежду. Странная смесь - камуфляжной куртки и дорогого платья, когда-то купленного в модном магазине на улице Фонарщиков. Всё, что осталось от моей какой-то там по счёту очередной закончившейся жизни.

Массивные двери в кабинет Фэрли. Надёжные, сделанные давным-давно. Как в поместье, которого уже нет. Я берусь за бронзовую ручку, и она поддаётся неожиданно легко.

- Создатель всемогущий! - Берти сначала несколько секунд молчит, а потом произносит эти слова.

Мы подходим и почти одновременно целуем его в щёки: я справа, Лена слева.

- Я даже не спрашиваю, где вас носило столько времени, - устало говорит он. - Но сейчас вы обе как нельзя кстати.

- Что значит кстати? - спрашивает Лена. - Что с тобой?

- Не со мной, Лена, - он трёт рукой покрасневшие глаза и, поймав наш вопросительный взгляд, отвечает. - Ах, это... Не спал трое суток. Чёртов тупой неудачник, вот кто я.

Он жестом приглашает нас сесть. Два тяжёлых резных стула почти бесшумно придвигаются ближе - а подменыши неслышно ретируются до нового приказа. Он опускается за свой обтянутый сукном стол, и прикрывает ладонью глаза.

- Полукровые тварюги головы подняли - вот что значит "кстати", Лена, - объясняет он наконец. - Проклятые недобитые ублюдки. И с каждым днём их всё больше, и больше, и больше... А я не справился. Я - не Милорд, не Пастух, никто вообще, всего лишь неудачник во главе проклятого сообщества.

- Берти, где хозяин? - задаю я вопрос, и моё сердце в ожидании ответа начинает биться через раз.

- Хозяин? - Фэрли сдвигает брови, и я понимаю, что до него не сразу доходит, о чём я спрашиваю. Он похож на невыспавшихся детективов после ночной операции у нас в отделе, где-то там, в другой жизни, которая была на самом деле так недавно, а кажется, будто во сне или тысячу лет назад. - Ты знаешь, Близзард, я ведь всегда мечтал об этом: быть главным. И вот, чёрт подери, что выходит! Выходит то, что ничего не выходит. Эта падаль повылазила непонятно откуда, сплошные теракты, без смысла, без системы, безо всего. И теперь они используют далеко не только внушение, заметь! Они так хотели научиться у людей, вот и научились. Наша сила и человечье оружие - представь, что за коктейль, нарушение Закона о Закрытости - куда не ткни...

- Берти, где хозяин? - перебиваю его, потому что больше не могу. Создатель всемогущий, у меня просто не хватает сил терпеть. Я знаю, что всё в порядке, что мой Господин жив, и где-то, наверное, не так уж далеко, но где? Где?

- Он всё доверил мне. А я близок к тому, чтобы всё то, к чему мы шли с восьмидесятых, загремело в тартарары. Мир вокруг - как хрустальная люстра, в которую плебей кидает ботинком - просто так, не осознавая её ценности, - говорит медленно, словно ни на что уже не надеясь, и вдруг спохватывается: - Он приказал передать тебе кое-что, сразу, как ты появишься. Прости.

Сэр Бертрам лезет в ящик стола, и мне в ладонь ложится что-то маленькое, уже успевшее чуть-чуть нагреться от его пальцев.