Мария Барышева - Дарители

— Помню, — сказала Света, хотя это было ложью.

— О чем я тебя попросила?

— Не читать письма. У меня с памятью все в порядке! — ее голос стал сердитым, но на Виту она по-прежнему смотрела с опаской. — А ты с Наташей… она и тебя тоже, да? Тоже изменила? Что у тебя было?

— О таких вещах лучше не говорить, — сказала Вита с кривой усмешкой.

— Ты не представляешь, что она для меня значит! — синие глаза благоговейно заблестели. — Ты даже не представляешь, что она для меня сделала, что она мне дала! Я жила в каком-то кошмаре, а теперь — ты видишь, как я живу теперь?!

— Вижу, — глухо сказала Вита, отошла к креслу и достала из своей сумки сигарету. — А что, Светик, нет ли у тебя кофейку?

— Сейчас сделаю, — голос Матейко уже снова был дружелюбно-восторженным. — Кури где хочешь — у нас апартаменты для курящих. Только больше не делай так, ладно? Ты меня напугала. Могла бы просто сказать… — не договорив, Света вышла из комнаты. Вита прислушалась к приглушенному голосу Наташи, доносившемуся из соседней комнаты, потом зажгла сигарету и вышла на лоджию. Открыла окно и, облокотившись на перила, начала рассматривать темнеющую рядом с домом мокрую сосновую рощу, за которой тянулась трасса, а дальше, не видимая отсюда, катила свои воды закованная в бетон Исеть. Дым от ее сигареты, клубясь, вытягивался в ночь, намокал под холодным дождем, таял, и все казалось незначительным в сравнении с собственной усталостью.

Сзади раздались тихие шаги, потом щелкнула зажигалка.

— Кто? — спросила Вита, продолжая смотреть на сосны. Она не обернулась. Когда проживаешь с человеком многие беды, не обязательно видеть его лицо и слышать его голос, чтобы понять, что что-то случилось.

— Тафтай. Георгий Филиппович. Менеджер, в фирме работал по…

— Город.

— Суздаль.

Вита вздохнула и выругалась с усталым отчаянием. Наташина рука с сигаретой дернулась, рассыпав пепел и искры.

— Сказали только, что несчастный случай. А что и как было — не знаю. Может, это действительно несчастный случай? Настоящий?!

— Хотелось бы верить, — Вита покачала головой, — но на общем фоне не получается. Мне уж теперь кажется, что настоящих несчастных случаев и самоубийств вовсе не существует. Господи, Наташка, что же мы натворили! Две самоуверенные дуры! Где-то там, внизу, нам уже приготовлена пара хороших раскаленных сковородок.

— Да, — глухо сказала Наташа, — да. Всем нам. Ты знаешь, Вита, я уже не успеваю за всем этим. Так странно. Мой мир — мои картины, а теперь меня словно впихнули в какой-то плохой боевик. Я не успеваю за ним. Люди…для меня даже один человек — это очень много, а их десятки, они гоняются за нами, все время кто-то умирает, и я… меня это трогает все меньше… Нас теперь волнуют разные жизни… мы с тобой по-разному ценим людей, по разным критериям. Словно мы персонажи двух романов, действие которые развивается параллельно и лишь изредка пересекается, а тогда получается третий роман. Меня все время куда-то гонят, а я хочу остановиться. Я должна находиться на месте. И ты знаешь… я постоянно вспоминаю Крым… как я могла превратить то, чем владею, в какое-то ремесленничество — в нем не осталось тайны, не осталось ничего… это ведь практически просто охота, восхождение на вершину, но это не творчество, и это больше не стремление кому-то помочь, это стремление утолить свой голод, накормить свой огонь, а чья-то жизнь… она начинает терять свою цену, и это страшно. Во что я скоро превращусь — даже не представляю.

Вита, повернув голову, слушала ее, смотрела на нее и пыталась представить себе, каково это будет для Наташи принадлежать человеку, для которого она будет просто орудием для достижения какой-то цели, и для него никакого значения не имеет то, что она видит, и что чувствует, и тайна, и образы, и Вселенные внутри, людей, и война с самой собой — ничего. И в этот момент она в очередной раз ощутила свою второстепенность. Она не имела значения. Значение имела Наташа. А Вита была обязана хранить ее, потому что кроме нее это сделать некому. Герой и спутник героя. Пусть у героя вместо меча кисть и у спутника героя вместо щита высококачественная лживая улыбка. А ведь ветряные мельницы-то действительно оказались чудовищами.

— Вот, Лена, возьми, — сказала Света, появляясь на балконном пороге с дымящейся чашкой кофе. — Наташ, тебе сделать?

— Да, конечно, — холодно ответила Наташа. Света радостно кивнула и бегом умчалась на кухню.

— Она начинает меня раздражать, — пробормотала Наташа, глядя ей вслед.