Мария Барышева - Дарители

Вита действительно сидела в кресле, согнувшись и аккуратно, словно школьница, положив ладони на стол. Между ними лежало одно из писем, по которому она быстро бегала глазами, слегка приоткрыв рот и подобравшись, будто нашла что-то очень важное и удивительное.

— Не надоело тебе? — сухо спросил Схимник. Вита не ответила, только наклонила голову еще ниже, и на белый лист, исписанный черными кружевными буквами вдруг с легким шлепком упала темно-красная капля. Спокойно лежавшие руки подпрыгнули и поползли к краю стола, согнутые когтями пальцы, равнодушно ломая ногти, по-кошачьи скребли лакированную поверхность.

Прежде, чем он, мгновенно поняв, успел подскочить к Вите, она взвилась с кресла, издав жуткий нечеловеческий вибрирующий вопль и опрокинув стол. Письмо, уже ненужное, порхнуло в сторону, следом посыпались остальные бумаги и книги. В этот момент Схимник схватил ее за плечо, оказавшееся каменным — мышцы были напряжены настолько, что, казалось, еще немного, и лопнет туго обтянувшая их кожа. Вита повернула к нему лицо, и он с трудом сдержался, чтобы не отшатнуться назад. Знакомого миловидного лица больше не существовало — на него взглянуло кошмарное гримасничающее существо с распяленными подергивающимися губами и зубами, стиснутыми до хруста, сквозь которые пузырилась розоватая слюна. Из ноздрей тянулись две кровавые дорожки, сине-зеленые глаза выцвели до бледно-голубого, почти белого — безумные, агонизирующие со страшными сверкающими зрачками, и в них билась такая дикая боль, которая могла бы быть праматерью всей боли мира — существо словно заживо рвали на части. Вена на шее бешено пульсировала, прогоняя кровь к взбесившемуся сердцу, и кожа над ней подпрыгивала так, словно что-то пыталось вырваться наружу.

Понять, что произошло, было несложно — Вита собирала рассыпавшиеся бумаги и нечаянно заглянула не в то письмо и уже

…пока ты не увидишь это, не прочтешь до конца…

не смогла остановиться. Он не допускал даже мысли о том, что она сделала это специально — слишком хорошо запомнил тот страх, с каким Вита смотрела на письмо, ту отчаянную настойчивость, с какой она удержала его от чтения. Наверное, яд… да какой там к черту яд, кого он обманывает?!

Звериный вопль боли оборвался булькающим хрипом, Вита дернулась назад, вывернувшись из-под руки Схимника с такой легкостью, словно той и не было вовсе, с каким-то особым изяществом, словно в танце, провернулась на одной ноге, закинула голову назад, почти коснувшись затылком спины, и рухнула на пол, на груду рассыпавшихся бумаг, где забилась так, будто сквозь нее пропускали электрический ток. Ее ладони бестолково прыгали, колотя по телу там, где могли достать, из горла несся хриплый вой, сквозь который прорывались слова, выкрикиваемые еще узнаваемым голосом Виты, полным боли:

— … сними!.. скорей!.. не могу!.. сдери!.. больно!.. мама!.. мамочка!..

Схимник нагнулся к ней, еще не зная, что делать и как ей помочь. В любом случае ее нужно было обездвижить, пока она не навредила сама себе, и вывести из сознания. Его руки подрагивали, правая все еще сжимала пистолет. Он забыл об этом. Впервые в жизни он забыл об оружии. Но существо, извивавшееся на смятых бумагах, не забыло, его вдруг словно подбросило навстречу, и оно, бормоча что-то, вцепилось в правое запястье Схимника и потянуло его руку к своему лицу с силой, которой никак не могли обладать тонкие женские пальцы. Опомнившись, он попытался высвободить руку, но ничего не получилось. Такого Схимник еще никогда не видел — пальцы даже не ослабили своей хватки, хотя защемленный нерв должен был разжать их мгновенно, и ее рука спокойно продолжала выкручиваться вслед за его руками, зловеще хрустя суставами, потом она резко провернулась обратно, вернув руку Схимника в прежнее положение — как раз в тот момент, когда он уже хотел отпустить ее — еще чуть-чуть, и Вита с равнодушием зомби выломала бы себе запястье.

— Жжет! — изнеможенно шепнула она и качнулась вперед, сжимая его руку, так что дуло пистолета вдавилось в ее щеку под левым глазом. — Пожалуйста… не могу… — лицо исказилось гримасой боли, на мгновение обретя знакомые черты, но тут же стало бесноватым, лисьим, злобным, и слезы, стекавшие по нему, казались грубой подделкой. Существо стиснуло запястье Схимника так, что он вздрогнул от боли, резко двинуло головой и вдруг с каким-то собачьим проворством ухватило зубами ствол пистолета, так что дуло теперь смотрело внутрь него.