Мария Барышева - Дарители

Инна, суховато попрощавшись с ним, захлопнула за собой дверцу «мерседеса» — резче, чем обычно. Впрочем, возможно ему это только показалось. Баскаков недовольно подумал, что уже начинает выискивать в облике и поведении жены микроскопические неточности. Так недалеко и до паранойи. Ладно, может и дело-то в пустяке, а завтра все наладится. Чем старше женщины, тем страннее они себя ведут, а ведь Инна уже далеко не девочка.

В «фантоме» уже сидел тихий задумчивый Сканер, аккуратно сложив руки на коленях и внимательно глядя перед собой, точно с интересом кого-то слушая. Когда Баскаков открыл дверцу и сел на диван, все еще погруженный в семейные размышления, на лице Сканера появилась злая досада, словно своим приходом тот спугнул красивую бабочку, которую он уже почти-почти схватил.

— Куда же ты?! — едва слышно, плачуще прошептал он. — Куда ты опять, Яна?! А мне опять ничего?!

— А чего тебе надо? — рассеянно спросил Баскаков, услышавший только последнюю фразу. — Опять девку? Заказывай сам — только не на дом… Шевцов, поехали.

— Спасибо, что взял меня с собой, — через некоторое время тихо сказал Сканер, глядя в окно, за которым плыла застроенная шикарными особняками широкая улица. — Ты редко меня куда-то берешь.

— Ты опять за свое?! — Баскаков спрятал телефон и посмотрел на Сканера с раздражением. — Может быть уже хватит вести себя, как побитая шавка, которую иногда выводят на прогулку?! Ты считаешь, что с тобой обходятся несправедливо?! Может тебе напомнить кой-чего?! Заткнись и не ной! Ты едешь работать. Да и, кстати, насчет девок — я, конечно, понимаю твои специфические вкусы, но всему есть предел. Если ты, козел, еще одну свою козу так изуродуешь — не получишь больше ни одной — понял?! И без тебя проблем хватает.

— Она меня ударила, — хмуро пробурчал Сканер. — Она была неправильная… и она меня ударила. Она хотела меня убить.

— Мне плевать, что она сделала! Чтобы такого больше не повторялось!

— Хорошо, такого больше не повторится, — послушно произнес Сканер и отвернулся, снова глядя в окно тоскливым взглядом. Он искал за ним Яну, но ее не было. Яна всегда уходила, когда появлялся Виктор, — она не любила его, боялась его. Яна обижалась, что он до сих пор ничего не придумал для Виктора. Яна злилась, а когда она злилась, у Сканера всегда начинала дико болеть голова. Яна не понимала, что тогда ему пришлось оговорить ее только для дела, она считала, что он виноват, и Сканер принимал боль покорно. Женщины капризны. Но когда-нибудь Яна поймет, она простит его и перестанет исчезать, перестанет дразнить его так, что в низу живота начинаются болезненные судороги…

Сканер чуть улыбнулся и закрыл глаза. Та блондинка тоже была красивая, и синее шелковое белье… так была похожа на Яну. Но все равно фальшивка. Он наказал ее — и за то, что хотела обмануть, и за Яну, которую наказать не мог. Но надо быть осторожнее — да, осторожнее — ведь он не сумасшедший. Надо только ждать, надо уметь ждать. Не бойся гнева сильного человека — бойся гнева терпеливого человека.

В мозг, поедая все мысли заползла странная, какая-то безысходная темнота, посещавшая его уже несколько дней, и Сканер открыл глаза и беспокойно огляделся.

— Что с тобой? — спросил Баскаков. — Вид у тебя сегодня не очень. Тянет выпить? Может, кошмары?

— Нет, — тихо ответил Сканер, и Виктор Валентинович в который раз едва сдержался, чтобы не ударить «компаньона» — избранный Сканером тон печальной, почти мученической покорности, которым тот теперь разговаривал всегда, бесил его. — Просто в последнее время мне как-то тревожно.

Баскаков едва заметно вздрогнул и поспешно отвернулся, чтобы Сканер не увидел выражение его лица. Его слова прозвучали как-то странно, и почему-то в памяти вдруг возник безжалостный маятник кабинетных часов, оседланный насмешливым Эротом-Амуром, а потом вынырнуло бледное, оплывшее лицо дочери на подушке, и сердце у него сжалось. Он любил Соню, несмотря на все ее недостатки и избалованность (уж тут маманя постаралась!), несмотря на то, что уже понял — дочь не отличается особым умом, и в будущем вряд ли из нее получится что-то стоящее — разве что чудо произойдет. Иногда Баскаков ловил себя на мысли о том, что лучше бы Соня никогда не вырастала, чтобы ей всегда было пять лет — тогда это был чудесный ребенок, куколка. Кроме того, тогда это был еще послушный ребенок. Что с ней стало теперь?..

— Держи! — отрывисто сказал он и бросил Сканеру на колени фотографии. — Эти двое будут на переговорах. Пронаблюдаешь и до окончания передашь мне отчет. А вот этот, — Баскаков передал ему еще одну фотографию, — будет на юбилейной выставке. Ты все понял?