Анастасия Павлик: Харизма

Самара помахал мне. Одряхлевший бицепс и парочка белесых побегов качнулись в такт этому движению. Золотой перстень-печатка на мизинце. Видите, все как надо.

- Уже уходишь, Харизма? - спросил он. - Так скоро. Не задержишься на коктейль?

Дома престарелых занимают особое место в иерархии Зеро. Их обитатели между игрой в бинго и тихим часом проворачивают весьма прибыльное дельце, используя свои тела в качестве теплиц для выращивания перламутра. Форменные дилеры, держащие весь перламутровый рынок в своем трясущемся, покрытым пигментными пятнами кулаке. Тонкие побеги цвета акульего брюха, достигнув нужной длины, подрезаются, высушиваются и поставляются на прилавки. Перламутр одновременно лекарство, сильный наркотик и деликатес. Лично я не заметила за собой желания потреблять то, что выросло на чьих-то жировых прослойках. Многие со мной не согласятся.

- К сожалению, не могу. Хорошего вам дня, господа, - сказала я, сопроводив слова вежливой улыбкой.

Самара отличался внушительными габаритами и, судя по позе, чувствовал себя гармонично и естественно. Его не смущал свой неприлично огромный живот и тесные зеленые плавки. Удивительно, но ему до сих пор никто не сделал замечание. Местным перламутровым баронам не перечат.

- Ты бы хорошенько подумала над моим предложением, Харизма. - Пузырьки обволакивали его тело подобно сотням полупрозрачных жемчужин. - Как надумаешь, дай мне знать.

Я вдруг нашла идею впечатать кулак ему под дых весьма привлекательной. Вопрос в том, повредит ли это хоть как-то Самаре. То, что это повредит моему кулаку, спору нет.

- Всенепременно, - кивнула я, не расставаясь с вежливой улыбкой.

В раздевалке, кроме хрупкой седоволосой старушки в красном купальнике, не было никого. Подслеповато щурясь, она улыбнулась мне.

- Рада видеть тебя, деточка. Как поживаешь?

Готова нацепить на себя костюм гориллы и станцевать под джаз Бенни Гудмена, а она просто забыла, как меня зовут.

- Все хорошо, спасибо, Элеонора. А вы? Как ваше здоровье?

- О, сладенькая, и не спрашивай. Вчера была у доктора, так этот плешивый болтун строго-настрого запретил мне курить. Говорит, если я не брошу, то в самом ближайшем будущем от меня будет пахнуть не табаком, а землей. Представляешь, какой нахал! А сам выпивоха, каких поискать надо. Я-то знаю, потому что мой второй муж смерть как любил пропустить стаканчик-другой...

- И как он сейчас?

- Кто? Доктор?

- Нет, ваш муж.

Старушка скривила морщинистое личико в брезгливой гримасе и накинула на плечи махровое полотенце. Дряблые ляжки при ходьбе напоминали подтаявший холодец.

- Надеюсь, жарится в аду. Хорошего тебе дня, деточка.

- И вам хорошего дня, Элеонора.

Приняв душ, я накрасила глаза, оделась и сложила сумку: мокрый купальник, полотенце, вьетнамки. Волосы я расчесала и собрала в 'конский хвост'. У меня длинные прямые каштановые волосы, которые я собираю либо в 'конский хвост', либо в тугой узел на затылке, или же распускаю. Это и есть мое представление о прическах.

Я не самый модный человек в Зеро. Вот три слона, на которых я стою: все оттенки коричневого, серый, черный. Вы можете сказать, что у меня проблемы: частичная цветослепота, протанотопия, тританопия и что там еще. Но мне просто нравятся мои три слона. Черная футболка, черные джинсы и коричневая кожанка, на ногах - замшевые ботинки на шнуровке. Цветовая гамма моего гардероба консервативна не в зависимости от того, куда я собираюсь: в офис или в Спортивный Клуб. Что также неизменно, так это кожанка.

Я подхватила сумку и вышла из раздевалки.

Тренер Клуба сопровождал меня до дверей. В приемной, уставленной кожаными диванами на металлических ножках, и кофейными столиками с разбросанными по ним журналами типа 'Долгожитель' или 'Седое здоровье', было тихо как в библиотеке. Лишь в отдалении гремели зажигательные мотивы сальсы - многие игривые жмурики были не прочь встряхнуть тем, что осталось от их пятых точек. А кому еще танцевать в девять утра? В это время люди либо работают, либо умирают. Мир наполовину состоит из смертей; вторая его половина - работа. Ни первое, ни второе не входило в планы стариков. Они не считали перламутровый бизнес работой. В самом деле, разве это работа? Бизнес - это... просто бизнес, блин. Знаете, в каком-то смысле я завидовала их беззаботности, в которой они болтались, как котики в корзине.

- Хотелось бы чаще лицезреть вас в Клубе, Харизма, - сказал Манго, тренер Клуба.

Проблема с Манго в том, что он вежлив. Чересчур вежлив. Неестественно вежлив. Вторая проблема - это не напускное. Он смотрит вам в глаза, когда говорит с вами, и если у вас вместо сердца - крошащаяся от любви пышка, вам непременно захочется прижать его к груди и запустить в эти золотые кудри стайку рыданий. Когда Манго улыбается, он словно бы смущенно прикусывает нижнюю губу. Уточнение: в гигиенической помаде, пухлую, будто ужаленную пчелой, губу.