Его глаза немного округлились, а потом он рассмеялся. У него был приятный, низкий смех.
- Спасибо, Харизма.
Никогда не знаешь, о чем будешь говорить со своим тренером, воистину. Я кивнула, попрощалась и ушла.
Проспект гудел как высоковольтная линия электропередачи. Закинув сумку на плечо, сунув руки в карманы куртки, я шла вдоль витрин. Тысячи единиц товара. Желание приобретать, поглощать и утилизировать в конструкторе 'человек разумный' идет на правах базовой комплектации, лежит себе среди пенопластовых шариков рядом с амбициями и лицемерием. Именно поэтому я задумываюсь избавиться от телевизора. Фарш из рекламы и фальшивых улыбок прямиком из жерла плазменной мясорубки, пальчики оближешь.
Я поправила очки на переносице. На мне были 'авиаторы', оригинальная модель в легкой позолоченной оправе, с зелеными линзами, как у американского генерала времен Второй мировой войны Дугласа Макартура. Также из аксессуаров (а вовсе не из 'модных фетишей', как говорит моя близняшка) я ношу ярко-голубые часы марки 'Той Вотч'. Бесспорное достоинство как очков, так и часов, в том, что они невероятно легкие, компенсируют тяжесть куртки - тяжесть, к которой уже привыкли мои плечи.
Из-за зеленых линз улица казалась подводным царством, пронизанным пучками странного света. Сигналят такси, октябрьское солнце рикошетит от лобовых стекол с радужными наклейками техпаспортов, брызжет в глаза. Каждая третья иномарка - с тонированными стеклами.
Самое время для Маневра. Маневр заключается в том, чтобы добраться из пункта А в пункт Б, проведя на зараженной деловитостью территории минимальный отрезок времени.
Рестораны, бары и кафе трещали под наплывом одетых с броской элегантностью людей, выползших из офисов погреться в лучах солнца, заодно набить желудки горячей синтетикой. Именно поэтому я и люблю свой спальный район. Там не встретить вечно спешащих и вечно не успевающих белозубых ухоженных созданий с кейсами.
В центре во время обеденного перерыва также хватает курьеров и очеловеченных животных. Вторые, правда, в меньшинстве. А кто-то подался в Китайский Квартал, чтобы, выпуская сизые клубы сигаретного дыма в потолок, уминать баоцзы с тофу, рисовую лапшу с густым соевым соусом или суп с лапшой и вонтонами. Вы видели, что кладут в вонтоны? Мой вам совет: никогда не заглядывайте под тесто, сразу отправляйте в рот.
Я словила свое отражение в витрине магазина механических часов, проплывающее на фоне дорогих швейцарских марок, и пригладила волосы. Из витрины магазина техники выглядывали десятки глаз - экраны телевизоров. На всех экранах колония тупиков одновременно взлетела с изумрудной травы утеса с неприступными скалистыми стенами. Будто в небо кто-то запустил стайку клоунов в черно-белых костюмчиках. Клювы у тупиков - желто-оранжевые, лапки - оранжевые. У меня лицо сводит от умиления, когда вижу пернатых 'толстячков'.
Ожидая на перекресте зеленый свет, я смотрела на огромную неоновую землянику - тусклую при свете дня вывеску 'Земляничных полей'. Наконец, над перекрестком взошло зеленое солнце, и толпа, будто следуя за невидимым Моисеем, устремилась к противоположному берегу автомобильного моря. Мне на встречу шла женщина с платиновыми волосами, собранными в тугой пучок на затылке. Не волосы, а плотно подогнанные друг к другу металлические прутики. Боюсь даже предположить, сколько на них вылито укладочных средств. Высокая, стройная, в мокасинах, но в пакете с эмблемой именитого дома моды просвечивают шпильки. Черный костюм оттеняет бледность кожи. Помада цвета жженой умбры. Женщина скользнула по мне ярким взглядом льдисто-голубых глаз. Она что-то говорила в мобильный телефон. Я постаралась сосредоточиться на белых полосах под ногами, и на Маневре.
Женщина прошла мимо и - нарочно или нет - наши кисти соприкоснулись. Всего на одно биение сердца, но соприкоснулись.
В голове вспыхнуло единственное слово: 'Паскудство', а потом водоворот красок и образов затмил мир перед глазами. Миг, но его было достаточно. Я уже видела сон с открытыми глазами.
...Асфальт превратился в землю, а земля - в грязь. Небо посерело и размокло, будто губка. Лило как из ведра. Здания заменили печальные ангелы, держащие кресты. Гранит и мрамор казался черным из-за воды. Пришедшие на похороны люди были с зонтами. Опухоли в черных костюмах-тройках, юбочных костюмах, темных очках. Цветы мокли под дождем, лепестки тяжело дрожали. Капли барабанили по коричневому лакированному гробу. Священник сражался с зонтом. Всем не терпелось оказаться в тепле.
Читать дальше