Артём Корсаков - Обратная ночь

- Да уж надеюсь, - сказал я.

- Только не сразу.

- А вот в этом наши ожидания расходятся. Я вот надеюсь, что всё вспомню здесь и сейчас.

Мальчик посмотрел на меня с ужасом и замахал руками.

- Только не сразу, только не сейчас. Если ты всё вспомнишь прямо сейчас, тогда они погибнут понапрасну. Ты должен понять, ради чего они погибли, - со слезами на глазах сказал малыш, словно бы умолял меня не вспоминать все сразу, будто от меня в этом вопросе что-то зависело. - Ты должен вспоминать постепенно , день за днём, по чуть-чуть, чтобы проникнуться, чтобы понять...

- Да надоел ты со своим пониманием!

Мальчик опять враждебно на меня взглянул и ткнул пальцем вглубь чащи, проговорив:

- Надоел ты мне уже, они там.

- Взаимно. Кто они?

И, естественно, после этого он исчез. Хоть бы этот чертёнок больше не приходил, а то достал уже со своими наставлениями и не совсем здоровой психикой. Взбалмошный какой-то, надо его к родителям отвести, чтобы те дали ему хорошенького ремня. И что он возомнил о себе, ведёт себя, прям, как взрослый. Ходит тут, всех учит. Вампиром меня обозвал. Чушь! Я затряс головой, отгоняя эту глупость. Нет, не может быть, я же не настолько наивен, чтобы верить в вампиров, тем более со слов мальчишки-призрака. Я ударился головой, потерял память, а теперь мне надо к врачу. Всё остальное лишь галлюцинации, чепуха, там разберутся. Один, ночью, в лесу, судя по всему, с сотрясением мозга - мне надо к людям, а не блуждать в трёх соснах. Хватит, выхожу из леса. Я ещё раз осмотрел место борьбы и двинулся по следу.

"Так... здесь кого-то - боюсь, что меня... волокли по земле..." - идём дальше.

Внезапно я остановился, чуть не наступив на чьё-то тело. О Боже, почему оно не шевелится! Да это же ребёнок, девочка! Совсем маленькая. Боже-боже-боже, как же так. Надо что-то делать, надо кого-то позвать, кто бы помог. Но никого же нет, совершенно никого. Как же так?! Кто-то же должен быть рядом. Почему она не шевелится? Неужели мертва? По спине пробежал холодок - только этого сейчас не хватало. Ребёнок, что здесь делает ребёнок, тем более ночью? Откуда она взялась и где её родители?

- Эй... - отважился я легонько потормошить ее за плечо. - Ты жива? Ты в порядке? Просыпайся.

Девочка не ответила, она лежала на животе и не подавала признаков жизни. Я вновь прикоснулся к её плечу, а затем, набравшись смелости, перевернул тело. Девочка была мертва, она не дышала. Чудовищная бледность испугала меня. На её шее чернели две маленькие точки, как от укуса. Неужели, это и стало причиной смерти? Девочку укусил вампир? Нет, это бред, так не бывает. Я поспешил отогнать от себя эту абсурдную нелепую мысль. Всё это ужасно, всё это неправильно. Не может она умереть, только не сейчас. И тут я вспомнил об "убийстве", о котором говорил мальчик. Он говорил об этом убийстве? Нет, всё это не может происходить в реальности. Мне всё это только кажется.

- Мне всё это только кажется! - повторил я вслух.

Но девочка была реальной, более того, её лицо показалось мне знакомым - я видел её где-то раньше.

- Елизавета, - вспомнил я её имя. - Кто ты такая, Лиза, и откуда мы знакомы?

Где-то я её видел, точно видел! Помню заразительный смех, неистощимую энергию, баловство. Помню, как Лизочка плакала, как истерила, когда не получала заветную игрушку. Я внимательно посмотрел на лицо девочки, провёл рукой по волосам, прикоснулся к щеке. Где мы встречались? Лизочка смеялась, хлопала в ладоши и носилась по квартире. Я держал её на руках, чувствуя равномерное дыхание. Мы играли, ходили в зоопарк или цирк - эта девочка была со мною рядом на протяжении всех последних лет. Как через пелену тумана я вспомнил, как держал Лизочку на руках, приговаривая: "Я люблю тебя, принцесса!" И она всегда отвечала: "Я тебя тоже, папочка!".

Слёзы покатились по моим щекам. Я прижимал к себе мёртвую дочь, заново обретённую в этом лесу, и плакал. Теперь её заразительный смех можно будет услышать только в воспоминаниях. Лизочка не дышала, её больше нет. Мне стало тяжело, мир перевернулся. Все вопросы, что мучили меня до этого, показались вдруг такими пустыми, бессмысленными; моя дочь мертва - что мне теперь до остального?

Вместо этого меня занимал лишь один вопрос: кто это сделал? Кто убил мою дочь?

Я прижал Лизу к себе сильнее, поднялся на ноги и сделал шаг, затем ещё. Каждый следующий давался труднее, казалось, что я вот-вот упаду. То и дело надежда играла со мной злую шутку: казалось, что до меня доносится вздох Лизочки или что она шевельнулась. Я останавливался, как вкопанный и всматривался в её лицо, затаив дыхание, принимался тормошить, приговаривая, что люблю её и хочу, чтобы она очнулась...