Сергей Волков - Генератор

– А чего их изучать-то? Их сжигать надо. Этим, как его… напалмом, как американцы во Вьетнаме, – подает голос военком.

– Сжигать – это не наш метод, – усмехается Пархоменко. – Мы все должны поставить на службу победившему классу, так, товарищ подполковник?

– Так, капитан, – Боровиков щелчком отбрасывает окурок в угол.

– А какой от этих уродов прок? – спрашиваю я.

– Небось, не убиваемых солдат хотели сделать, – Пархоменко достает новую папиросу.

Боровиков с Галиуллиным переглядываются.

– Бери выше, капитан. Не солдат, а командиров. Бессмертных руководителей.

– Вечное Политбюро?! – смеется Пархоменко. – Кощеев, только без роковых яиц? Вот же ж вы мудаки, а!

Галиуллин вскидывает автомат.

– Товарищ подполковник!

– Оставь, старлей. Все, конец. Просрали мы нашу работу – и жизнь тоже. Капитан прав – мудаки. Эту заразу надо было под десять метров бетона загнать и подземным ядерным взрывом уничтожить. Надеюсь, те, кто придет убираться за нами, так и сделают. Если успеют. Если некробы не расползутся по всей стране. Эх, вызвать бы авиацию! Сидим тут, как вши подмышкой…

И тогда я встаю и поднимаю пулемет.

– Открывай, – приказываю военкому. – Ну, шементом! Хватит базарить. Будем прорываться к генератору.

Майор трясущимися руками отпирает замок. Я стволом распахиваю дверь и сквозь решетку разношу головы вцепившихся в арматуру некробов. Они лопаются, точно перезрелые арбузы. На лицо мне летят брызги, пороховую гарь перебивает острая гнилостная вонь.

Все, площадка возле двери расчищена. Теперь нужно проделать обратный путь через коридор в фойе. Я иду первым, короткими, по три патрона, очередями опрокидывая прущих навстречу некробов. Когда кончатся патроны – а это случится очень скоро – я перехвачу РПК за ствол и начну бить умрунов прикладом. Потом в ход пойдут кулаки, ботинки, зубы… Но мы прорвемся к этому гребаному генератору! Мы должны. Как там поется в песне? «Это нужно не мертвым, это нужно живым».

Пархоменко и военком идут чуть сзади. Их автоматы время от времени гавкают, разнося головы тех некробов, что упустил я.

Мы – идем. Медленно, оскальзываясь в сукровице, заливающей коридор, отпихивая в стороны обезглавленных умрунов, жадно шарящих руками вокруг себя. Нам больше не страшно умереть. У нас теперь другой страх – не суметь вызвать подмогу.

Вот и фойе. Оно заполнено воющими некробами. Я что-то ору, кидаясь вперед. Пархоменко матерится. Военком визжит. И вдруг в звуки боя вплетается странное посвистывание – и звон стали.

– Стой, сержант! – кричит сзади Боровиков. – Стой, это группа зачистки! Это наши! Слава богу, успели!

Я вижу за спинами умрунов силуэты людей в странных защитных костюмах. Они похожи на древних воинов, закованных в доспехи. На головах глухие шлемы с узкими прорезями. В руках у этих ребят настоящие сабли. Орудуют они ими на загляденье. Сабля – самое, пожалуй, эффективное оружие против некробов. Это становится ясно, едва только я вижу, как лихо, сноровисто группа зачистки пробивается к нам. Вжик, вжик! – и тела некробов разваливаются на части.

Боровиков подбегает ко мне, вырывает из рук пулемет.

– Все, ситуация под контролем! Остановись! Нас выведут отсюда!

– Нас?! А остальных? А город?

– Потом! Я приказываю! – ревет Боровиков.

И тут Пархоменко, страшно оскалясь, бьет подполковника кулаком в челюсть. Боровиков отлетает к стене, натыкается лицом на перевернутый стул со сломанной ножкой, вскрикивает. Галиуллин вскидывает автомат и стреляет капитану в спину. Пархоменко падает рядом с Боровиковым. Военком хватается за ствол автомата старлея, пытается вырвать его из рук – и получает пулю в живот.

Я поднимаю РПК и, целясь в Галиуллина, нажимаю на спуск. Но – судьба! – следует только сухой щелчок затвора. У меня кончились патроны.

Последнее, что помню – удар сзади по голове. Наверное, это кто-то из группы зачистки…

8

Запись оборвалась – закончилась пленка. Ее прозрачный хвостик прошелестел по роликам и магнитофон выключился. Синявин встал, подошел к окну, нашаривая в кармане сигареты. Он смотрел на заснеженное поле, пологий холм и дорогу, уходящую за взлобок. Там, на самом верху, стояла бетонная стела – колосья пшеницы обрамляли герб, на котором белая чайка косо парила над схематично изображенной волной. Буквы названия города были тщательно закрашены, но издали прекрасно читались даже сквозь краску: «Средневолжск».

Синявин приоткрыл форточку и закурил, стряхивая пепел в спичечный коробок. На современных картах, в атласах никакого Средневолжска не было и в помине. На старых, десяти– и более летней давности – был. Теперь, прослушав откровения сержанта Красникова, Синявин знал, почему.