Андрей Попов - Дверь в сказочный ад

Оказавшись на нижнем этаже, я вдруг услышал голоса: спокойные, неразборчивые и не столь отдаленные… Прелюбопытное явление, вот только вопрос: где? В гостиной? Подойдя ближе, понял, что да. Может, еще не уснула прислуга? Попытки различить кто именно и что именно говорит были пока безуспешными. Какое-то невнятное бормотание, иногда переходящее в шепот и хрипоту.

Ну конечно, прислуга. Крикнуть на них, что ли?

– Эй, кто там?! — от моего внезапного голоса вздрогнула сама темнота. И я вместе с ней.

Тишина… молчание… больше ни звука…

Вот черти! Может, вершат там незаконные дела? Чего это они притихли? Как-никак хозяин зовет.

– Не слышите?! Чего там шепчитесь?

Опять без ответа… странно. Прислуга не должна так наглеть. Бодрая веселость, подогретая еще не потерявшим свои чары кагором, мигом куда-то улетучилась. Мышцы вдруг стали вялыми и непослушными, мозг с трудом соображал. Некое недоброе предчувствие вползло в душу, придавая тяжесть всему телу. Каждое движение стало каким-то заторможенным.

Итак, какие еще варианты? Воры? Грабители? А… может, все-таки не уехал Том? Он по молодости был любителем розыгрышей. Вдруг сейчас выскочит из-за спины и крикнет: «Эй, Майкл! Неужели ты всерьез подумал, что так быстро от меня отделаешься?!» … Или все это мне просто послышалось? Надо было заглянуть в гостиную, но что-то меня удерживало. Я вдруг вспомнил про старый чулан и невольно вздрогнул. Плотно ли я закрыл его дубовую дверь? Впрочем… какая в том разница? Тогда почему я вздрогнул?

В конечном итоге вот что я сделал: хорошенько тряхнул головой и сказал сам себе: «надо идти и хорошо проспаться, завтра из слуг всю душу выпотрошу!» . Затем принялся подниматься в свою спальню. И тут, вдруг внезапно осмелев, резко развернулся и уверенно зашагал по направлению к гостиной.

– Сейчас я вас, чертей…

Заглянул внутрь и прошарил взором все углы. Воск горящих свечей капал мне на пальцы. Язык уже готовился извергнуть очередную ругань, но… ничего. Пустой зал. И еще успокаивающий запах магнолии. Я весело сплюнул, хотел уже было возвращаться, но вечно блуждающий и вечно что-то выискивающий взор как-то невзначай скользнул по верху стены, той самой, где висели портреты…

Первая ассоциация увиденного была немного диковатой, отчасти даже радостной: портреты украли! Еще немного, и я бы затанцевал на одном месте, как маленький ребенок, хлопая в ладоши и весело припевая: «портреты укра-али! наконец-то их укра-али!» . Увы, все не так, как хотелось бы. Не то, чтобы их совсем не было, они просто выглядели совершенно пустыми. Висели лишь позолоченные рамки с серым монолитным полотном внутри. Отсутствовали сами ИЗОБРАЖЕНИЯ.

…или их кто-то стер …или вдруг выцвели краски …или кто-то шутки ради повернул их обратной стороной. Версии, одна глупее другой, лезли в мою голову и с такой же быстротой вылетали оттуда, так как ни одна из них не выглядела хоть мало-мальски разумной. Тогда что остается? Подойти ближе и тщательней разглядеть?

Так и сделал. Канделябр в руке дрожал, его муторный свет еще отчаянно пытался отыскать на полотнах образы, контуры и краски… или что-нибудь, напоминающее об их недавнем присутствии. В тот момент, когда до меня наконец дошло, что ИЗОБРАЖЕНИЙ на самом деле НЕТ, в глазах стало темнее, чем на улице.

Ставня за окном резко скрипнула и ударила о стенку. Сердце дрогнуло, точно удар пришелся прямо по моему телу. Черт, как же все это понимать?

Ставня ударила еще раз. И посильнее. Проклятье!! Почему Грум не прикрепит ее как полагается?! Завтра же дам ему нагоняй!

Впрочем, это ветер… просто ветер… Есть такое явление природы. Словно доказывая присутствие слабого сквозняка, слегка приподнялась перламутровая габардиновая портьера. Секундное успокоение сменилось резкой панической мыслью: сквозняка здесь точно быть не может, все закрыто наглухо!

Позвать Голбинса? Пусть он скажет мне, что все происходящее — лишь кошмарное наваждение угрюмой ночи. Пусть произнесет это своим услужливым, успокаивающим голосом! Уж у двоих-то всяко не возникнут одинаковые галлюцинации. Спешно выйдя из гостиной, я направился к ближайшему настенному колокольчику.

Нечто мягкое, движущееся, словно живое тиранулось по моим ногам…

Мягкое?

Движущееся?!

ЖИВОЕ?!!

Резкий скачек в сторону. То ли прыгнул я сам, то ли в ужасе подвинулся весь замок. Канделябр едва не вывалился из руки. И тогда по Менлауверу впервые раздался мой пронзительный панический крик. Одновременно мою душу пронзили два незримых меча. Один назывался Страхом, другой — Ужасом. Уже невозможно было ни соображать, ни делать выводы, только тупо созерцать…