Абрахам Мэррит - Гори, ведьма, гори! [Дьявольские куклы мадам Мэндилип]

Она ответила тихо и быстро:

— Теперь поздно. Вы не можете теперь уйти. Но не она будет выдавать вам. — И затем обычным голосом она сказала громко: — Что вам показать? У нас есть всё для кукол. — Переход был так резок, что я поразилась. И тут я увидела, что дверь открылась, та же дверь, что открывалась позавчера, и на ее пороге появилась женщина. Она смотрела на меня. Я глядела на нее, не знаю сколько времени. Она была особенная. В ней было не меньше 180 сантиметров роста, она была огромная, с громадной грудью, но не жирна. Мощна. Лицо у нее было длинное, и кожа на нем коричневая. Над губой росли усы, волосы густые, серебристо-серые. Но ее глаза просто приковывали ее к месту. Они были огромны, черны и полны жизни. Она, видимо, была ужасно жизнеспособна. Или, может быть, казалась такой рядом с безжизненной девушкой. Нет, конечно, она была полна необычной энергии. У меня по спине пробегала дрожь, когда я смотрела на нее. Я подумала глупо: «Какие у тебя большие глаза, бабушка!» — «Чтобы лучше видеть тебя, дорогая!» — «Какие большие зубы у тебя, бабушка!» — «Чтобы быстрее тебя съесть, дорогая!» А у нее действительно были большие зубы, сильные и желтые. Я сказала совсем глупо: «Как поживаете?» Она улыбнулась и дотронулась до моей руки, и я почувствовала странную дрожь от ее прикосновения. Руки у нее были удивительно красивы. Так красивы, что даже жутко! Длинные с заостренными концами, пальцы белые… Как руки Эль Греко или Ботичелли. Я думаю, что именно это и поразило меня. Казалось, что именно они не принадлежат ее огромному, грубому телу. И глаза тоже. Глаза и руки. Она улыбнулась и сказала: «Вы любите красивые вещи?» Голос ее был такой же, как глаза и руки. Глубокое, богатое контральто. Я почувствовала, что он входит в меня, как аккорд органа. Я кивнула. Она сказала: «Тогда я покажу их вам, дорогая. Войдите». Она не обращала никакого внимания на девушку. Она пошла к двери, и я за ней. Когда я переступила порог, то обернулась. Девушка стояла перепуганная, и я словно услышала, как она шепнула: «Помните!»

Мы вошли в комнату… я не могу описать ее. Она была такой, как ее глаза, руки, голос. Когда я вошла в нее, у меня появилось странное ощущение, будто я не в Нью-Йорке. Даже не в Америке. Нигде на земле. У меня было ощущение, что единственное место, где можно существовать, — эта комната. Я испугалась. Комната была больше, чем казалось возможным, судя по размерам лавки. Вероятно, такое впечатление создавал свет. Мягкий, приятный, сумеречный свет. Панели изысканные, потолок обшит материей. Одна стена была пустой, только старые темные панели покрывали ее.

В камине горел огонь. В комнате было так приятно — тепло. Стоял слабый, приятный запах, может быть, от горящих поленьев… Мебель была также старинная и изысканная, необычная. На стенах висели старинные ковры. Странно, но мне трудно вспомнить, что еще было в этой комнате. Ясно помню ощущение необыкновенной красоты. Огромный стол, и огромное зеркало, и почему-то воспоминание об этом зеркале мне неприятно.

Я вдруг начала рассказывать ей всё о себе, о Диане и как она любит красивые вещи. Она выслушала и сказала своим приятным голосом: «У вас будет красивая вещь, моя дорогая!» Она подошла к шкафчику и вернулась с самой прекрасной куклой из всех, какие я когда-либо видела. Я пришла в восторг от мысли, как обрадуется ей Диана. Маленькая бэби, и так изысканно одета, так сделана, как живая.

— «Понравится ли ей?» — спросила женщина. Я ответила: — «Но я не могу купить такое сокровище. Я бедна». Она засмеялась и сказала: «Но я не бедна. Она будет вашей, когда я окончу одежду!» Это было невежливо, но я не могла не сказать ей: «Вы должны быть очень, очень богатой. У вас такие чудесные вещи. Удивляюсь, почему вы держите кукольную лавку?» А она рассмеялась и сказала: «Чтобы встречаться с такими милыми людьми, как вы, моя дорогая!» И вот тут начались странные вещи с зеркалом. Оно было круглое, как я уже упоминала, и я смотрела и смотрела на него, потому что оно было похоже на половину огромного шара с чистейшей водой. Оно было в раме из резного коричневого дерева, и время от времени резьба отражалась в нем и, казалось, шевелилась, как растительность на берегу лесного озера, когда дует ветерок. Мне хотелось заглянуть в него, и вдруг это желание стало непреодолимым. Я подошла к зеркалу. Я видела, как комната отражается в нем. Совсем так, как будто я смотрела в окно на другую такую же комнату. И вдруг словно волны пошли по зеркалу, и отражение стало туманным, а мое отражение, наоборот, очень ясным. Я видела себя, но становилась всё меньше и меньше, пока не стала величиной с большую куклу. Я приблизила к зеркалу свое лицо, и маленькое личико тоже приблизилось к моему лицу. Я покачала головой и улыбнулась, то же сделало мое отражение, но такое маленькое! И вдруг я почувствовала страх и крепко закрыла глаза. А когда их открыла — всё было по-прежнему. Я взглянула на часы и удивилась тому, как долго здесь пробыла. Я встала, чтобы уйти — всё еще с паническим страхом в душе. Она сказала: «Зайдите ко мне завтра, дорогая. Я приготовлю для вас куклу». Я поблагодарила и обещала зайти. Она проводила меня до дверей лавки. Девушка не глядела на меня, когда я проходила мимо нее. Ее имя — мадам Мэндилип. Я не пойду к ней ни сегодня, ни завтра, никогда вообще. Она очаровывает меня, но я боюсь. Мне не нравится чувство, которое я испытала перед зеркалом. А когда я увидела в нем всю комнату, почему там не было ее отражения? Его не было! И комната была освещена, хотя в ней не было ни окон, ни ламп. А эта девушка! И всё-таки Ди так понравилась бы кукла!