Танит Ли - Застольный этикет

— Никаких шуток, господин Ангел…

— Может, вы оставите эту ерунду с «господином» — сколько, по-вашему, мне лет?

— Может быть, и тысяча. Но никаких шуток. Это все всерьез. Если хотите, я могу помочь вам встать на дорогу к спасению, просто задав девять прямых вопросов. Все, что вам понадобится, это отвечать, причем честно.

Наконец наши глаза встретились.

Я думала… что бы я там ни думала, все мои мысли ухнули в огромную золотую пустоту. Но голос, к моему облегчению, прорезался снова, и не сиплый и писклявый, а сухой, как пережаренный тост. Это был мой самый деловой тон, и именно им я и задала эти девять вопросов.

— Первый вопрос: вы отражаетесь в зеркалах или других отражающих поверхностях?

— Я больше в них не смотрю, но, очевидно, нет. Я нежить. Моей души — или чего там еще — больше нет. Так что никаких отражений. Той ночью, когда я это понял, я выбросил все зеркала. И научился бриться на ощупь. У меня неплохо получается: вероятно, эта ловкость — тоже часть моих новых способностей. Такая же, как умение словно исчезать даже на пустом тротуаре… Что-то в этом роде.

— Ладно. Второй вопрос. Выходите ли вы на улицу днем?

— Вы смеетесь надо мной. О чем вы вообще думаете? Я что, похож на обгорелый остов? Да, однажды я допустил ошибку. Прошлой зимой. Я оставался на ярком дневном свету ровно полчаса. Весь покрылся волдырями, даже под одеждой. Мне пришлось прятаться три ночи. Моя кожа местами просто облезла клочьями. Нет. Я не выхожу на улицу при свете солнца. Закат — вот заря для таких, как я.

— Вопрос третий: сколько вам лет?

— Этой осенью исполнится двадцать два. По сути, на будущей неделе. Полагаю, я буду жить вечно, но началось это у меня примерно шестнадцать месяцев назад.

— Вопрос четвертый…

— Погодите минутку…

— Вопрос четвертый…

Я подождала, но он не стал перебивать меня снова. Только смотрел этими скорбными темными глазами.

— Вы добываете и пьете человеческую кровь? Насыщаетесь ею?

— Да. Вы уже знаете, поскольку именно этому только что помешали — добыть и выпить кровь, чтобы насытиться ею.

— Вопрос пятый…

Он вздохнул — ничего более.

— Вы едите или пьете что-либо кроме этого?

— Нет. О, вода годится — или бокал вина. Даже пиво или лимонад. Похоже, жидкости вполне усваиваются. Больше ни на что я не отваживаюсь.

— Так что ваша последняя настоящая трапеза происходила…

— Шестнадцать месяцев назад. И меня сразу же вырвало.

— Значит, кровь — ваше единственное пропитание. Что подводит нас к шестому вопросу: как часто вы это делаете?

— Раз в неделю — это в среднем. Я могу продержаться без крови месяц, если придется, но когда я воздерживаюсь — я только о ней и способен думать.

— Похоже на развлечения с так называемыми рекреационными наркотиками?

— Понятия не имею, — холодно отрезал он. — Никогда их не пробовал.

— Прекрасно. Вопрос седьмой: вы меняете облик? Я имею в виду, способны ли вы казаться чем-то иным, скажем, животным или даже неодушевленным предметом?

— Да, — ответил он почти смущенно, как если бы хвастался, сам того не желая. — Главным образом я принимаю облик волка. Но однажды я… я вроде как превратился в телефонную будку.

Я расхохоталась — ничего не могла поделать.

— А кто-нибудь пытался… зайти внутрь и позвонить?

Он усмехнулся. О, усмешка у него тоже оказалась красивой.

— Да. Но ему не удалось открыть дверь.

— Вопрос восьмой: доводилось вам когда-нибудь убивать, Ангел? — Я вернула нас в суровую реальность.

— Боже мой, нет. Нет. Я не… я осторожен. Достаточно плохо уже быть… тем, чем я являюсь. Я не хочу становиться еще и убийцей.

Точно не знаю, когда именно я встала со скамейки, но теперь мы уже оба стояли.

— Тогда вопрос девятый, — сообщила я. — И последний. Как вы узнали, что стали вампиром?

— Как я?.. Послушайте, я и прежде подозревал, что мы, то есть вся моя семья, предрасположены к этому генетически. Я думаю, что дело именно в генах. Как в некоторых семьях по наследству передаются рыжие волосы или какая-нибудь особенная аллергия… Я знаю, как это обычно бывает в книгах и фильмах. Кто-нибудь делает это с тобой, пьет твою кровь и превращает тебя в вампира, в себе подобного. Ничего такого не было. Я говорил, моя тетя… я догадался, что она… она была вампиром. Просто со стороны казалось, что она сумасшедшая. И любая ее странность списывалась на это: боязнь солнечного света, отказ от еды, все такое. К тому времени, как я все это связал, она уже была два года как мертва. И она оставила мне наследство, как будто знала, что я окажусь таким же. И вот я все это сопоставил, но поначалу не поверил. Я говорил, я хочу — то есть хотел стать писателем. Поэтому я начал писать об этом, о моей жизни, какой она была бы, окажись я вампиром. Я пытался в этом разобраться.