Дмитрий Герасимов - Крест в круге

– Странно… – пробормотал Вадим.

– Странно, что мне дали такое имя?

– Я ожидал здесь увидеть другую Милицу Федоровну.

Лика выглядела озадаченной.

– Ты разочарован? – спросила она тихо.

К Вадиму стала медленно возвращаться способность оценивать ситуацию.

– А ты что же, – спросил он без тени удивления, скорее даже насмешливо, – и есть хозяйка нашей газеты?

– Да, – ответила Лика, бледнея от гордости. – Ты работаешь в моей газете.

– В твоей… – повторил Вадим тоном, каким обычно произносят «Ах, вот оно что!..» – А со старой профессией, стало быть, завязала? Или удается совмещать?

Он старался держать себя в руках, но возмущение и обида брали верх.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Лика, которая ожидала совсем другой реакции и теперь начинала бояться этого разговора.

Вадим не ответил. Его подмывало сказать колкость, но он сдержался и, выдержав паузу, перешел непосредственно к цели своего визита.

– Значит, это тебе я обязан своим стремительным взлетом?

– Своим карьерным ростом, – произнесла Лика заранее приготовленную фразу, – ты обязан только себе. Своим способностям. Своему таланту, если хочешь…

– Никакие способности, – мрачно возразил Вадим, – не могут за один квартал превратить консультанта или спецкора в главного редактора.

– А я решила, что – могут. – В голосе Лики зазвучали властные нотки. – И я вправе принимать такие решения.

– Ты решила, – криво улыбнулся Вадим, – что вправе написать мою судьбу?

Лика растерялась. Она чувствовала, что все, так блестяще ею задуманное и исполненное, на глазах рушится, рассыпается на звенящие осколки и стремительно превращается в такую же нелепость и пошлость, как великодушно, по-барски вынутый из-за пазухи «Фольксваген». Она готова была разрыдаться от отчаяния. Ей вдруг захотелось плюнуть на все условности, броситься на шею этому упрямому парню и прошептать в самое ухо:

«Я люблю тебя, слышишь? Все это время я жила только тобой, думала только о тебе! Я стала твоей плотью, твоим дыханием, твоей тенью! Каждый день я начинаю с того, что про себя разговариваю с тобой! Я восторгаюсь твоей силой и мудростью, твоим талантом, твоим умом! Я шепчу тебе ласковые безумства, нежные и сумасшедшие признания!»

Вадим направился к выходу.

– Что ты намерен сделать? – крикнула Лика и сама испугалась своего голоса. – Если ты уйдешь… – Она замерла, словно ей не хватило воздуха, чтобы закончить фразу.

– Если я уйду… – повторил как эхо Вадим.

– То я удавлюсь! – закончила Лика и без сил опустилась на стул.

Вадим остановился в дверях. Он вдруг увидел что-то новое в глазах этой сильной женщины. То, что не заметил с самого начала. Его способность правильно оценивать ситуацию оказалась самонадеянностью, мыльным пузырем.

– Но… мне не нужна эта должность, – сказал он тихо.

– А мне не нужна газета без тебя! – выпалила Лика. – И жизнь…

Объяснение обернулось признанием. И это тоже было похоже на чудо. Как и все, что ему предшествовало. Вадим пришел в офис выяснять отношения со старухой и, наконец, расстаться с ней навсегда, а вместо этого встретил свою любовь – ту самую женщину, которую считал для себя потерянной, – чтобы не расставаться с ней никогда.

Он ни разу за свою жизнь не испытывал ничего подобного. Неведомая, сладкая, горячая нежность наполняла сердце, переливалась через край, заставляла трепетать каждый нерв, каждую клеточку, освещала и согревала каждый уголок души. Он просыпался и засыпал с улыбкой на губах, и каждый день начинался с осознания того, что он счастлив.

– Это я все подстроила, – улыбалась Лика, закрывая глаза и подставляя их жарким поцелуям. – Я написала наше счастье.

– Нет, – возражал Вадим, с трепетом ловя губами ее улыбку, осыпая поцелуями ее волосы и полуопущенные в блаженстве веки. – Про нас уже было все написано еще до того, как мы появились на свет. Поэтому мы могли разминуться…

Он смотрел в ее глаза, наполненные любовью и желанием, тонул в бездонной нежности ее сердца и думал:

«Она – самая лучшая, самая восхитительная, самая солнечная девушка на свете! Самая добрая, самая нежная и самая беззащитная…»

– Мы не можем встречаться открыто, – сказал он однажды. – Ты замужем…