Дин Картер - Сезон охоты

— Да-да, бедный ребенок!

Когда ребята оказались в машине, и весь кошмар остался позади, Геронтий понял, что сестра права. Он вспомнил, как отец в последние минуты своей жизни отчаянно боролся, чтобы удержать автомобиль на дороге, как бесстрашно смотрел в глаза голодного жестокого чудовища. Конечно, будь отец здесь, он сделал бы то же самое, что и Мейсон. В этом Герри не сомневался.

Осушив стакан рома, Мясник отнес его на кухню, потом остановился, размышляя о третьей порции и взвешивая все за и против. Ночь была довольно теплой для осени, и поутру голова, наверное, будет раскалываться. Он поставил стакан в сушку и подошел к задней двери. Она оказалась заперта. Так и должно быть. Так он учил всю свою семью — жену, сына и дочь. Мой дом — моя крепость. После визита Галлера это стало особенно важно. Ну и наглость с его стороны!

Открыв дверь, Мясник вышел в сад. В комнате дочери наверху громко играла музыка. Чем быстрее она уедет в колледж, тем лучше! По главной дороге неслись автомобили, где-то вдалеке пролетел самолет. Мясник сунул руку в карман за сигаретами, но ничего не нашел. Черт! Забыл купить по дороге домой. Он раздраженно вздохнул. Может, еще один стаканчик рома поправит дело? Вдруг музыка в комнате дочери загремела еще сильнее. Вот чертовка! Мясник повернулся к дому, но не успел дойти до двери, как кто-то окликнул его:

— Мясник…

Он узнал голос, но что-то изменилось в нем — точно, не было того молодого задора. Голос звучал так, словно человек многое пережил за последние несколько часов. Раньше Мясник ничуть не оробел бы, наоборот, рассвирепел от одной мысли, что кто-то вторгся в его частную собственность, но теперь почувствовал неладное. Он развернулся, стараясь не показывать волнения, готовый поставить незваного гостя на место. Но, увидев человека всего в метре от себя, остолбенел. Парень вроде остался таким, каким он его помнил, вот только одежда порвана и вся в крови, да еще глаза… Что же с глазами? Что в них? Не голод, не злость… что-то другое… дикое.

— Я знаю, что ты сделал, — сказал Кейн.

— Что?! О чем ты говоришь?

Мясника словно загипнотизировали — в глазах Кейна загорелся желтый огонек.

— Ты послал это существо за нами. Ты послал его убить нас!

— Я не понимаю, о…

— Но оно не справилось с делом! Не совсем справилось, как видишь! Теперь я должен мучиться от того, что оно сделало со мной!

— Что значит оно? О ком ты?

— Только не говори мне, что не знал!

— Что не знал?

Кейн пристально посмотрел Мяснику в глаза.

— Ты и правда не понимаешь?

— Не понимаю что?

Мясник попятился к дому, молясь, чтобы кто-нибудь или что-нибудь вмешалось в эту странную ситуацию.

Кейн гортанно захохотал. Мясника испугал его смех.

— О, Рэй, тогда тебе понравится то, что ты увидишь! Тебе точно понравится!

А потом случилось невозможное. Лицо Кейна вытянулось. Волосы появились там, где их по определению не должно было быть. Кости с хрустом изогнулись. Из пасти вырвалась вонь гниющей плоти. Мышцы распались и соединились в новой форме. Зубы выпали, и их место заняли клыки.

Мясник и вскрикнуть не успел, как чудовище подскочило к нему и сжало, словно в гигантских тисках.

Через несколько минут жена Мясника вышла из дома, обеспокоенная пропажей мужа. В ужасе замерла она при виде скотобойни, в которую превратился двор. Темная кровь забрызгала стены и патио. Тело мужа лежало на газоне. Женщина закричала и бросилась к останкам человека, которого так сильно любила… и остановилась, увидев, что у тела нет головы.

Голова Мясника лежала в фонтанчике; на лбу красовались четыре глубокие борозды от когтей какого-то ужасного зверя.

Canis Lupus

Один мой знакомый однажды сказал, что миф об оборотнях — это плод безумной фантазии, и был прав. Оборотень, человековолк, ликантроп — как его не назовите — всего лишь вымысел. Но в кино и в литературе он стал уникальным приемом, играющем на нашем страхе. Мы боимся не столько самого волосатого чудовища с разинутой пастью и стекающей слюной, сколько проклятия или болезни. В детстве я боялся не встретиться с оборотнем, а стать одним из них. Потерять контроль над жизнью, потерять контроль над самим собой — меня пугало именно это, не говоря уже о чувстве вины за убийство под влиянием полнолуния или приступа ликантропии.

Рассказы об оборотнях захватывают, увлекают нас, но не стоит забывать о волках, которые заработали «плохую репутацию». Миф об оборотнях с давних времен является частью человеческой культуры. В Европе, а затем в Америке, когда на континент прибыли первые поселенцы, волк внушал человеку благоговейный страх. Но животное стало жертвой человеческого невежества и желания верить диким рассказам, объясняющим пропажу скота. Волк стал «козлом отпущения», на него списывали преступления людей.