Ричард Лаймон: Котята

— Но она меньше их всех!

— И она была мертвой.

Моника долго разглядывала Лэззи, потом повернулась ко мне.

— Она не мама! Ты все это рассказал, просто чтобы оставить самого красивого котенка.

Девочка бросилась к одеялу, схватила Лэззи, сжала её в объятьях и поцеловала темно-коричневую «М» на её лбу, цвета меда.

— Отпусти её, — сказал я.

— Нет.

— Не заставляй меня забирать её силой!

— А вот этого лучше не делать. — Она взглянула на дверь кухни позади меня. — Лучше дай мне пройти, или у тебя будут большие проблемы.

— Отпусти Лэззи. Ты все еще можешь взять котенка, но…

— Отойди, — сказала она и пошла прямо на меня.

— Как только ты…

— Мистер Бишоп сказал: «Заходи ко мне. У меня есть для тебя котенок.» — Она остановилась и хитро посмотрела на меня. — Но когда Моника зашла к нему домой, он рассказал ей, как хотел пописать, снял полотенце, в котором был и сказал: «Вот он, мой маленький котенок. Его зовут Питер.»

Я только и смог, что ахнуть от изумления.

— Эй!

— И он сказал, чтобы я приласкала Питера, поцеловала Питера. Я не хотела , но он схватил меня и…

— Хватит! — выпалил я и отступил в сторону. — Забирай эту кошку! Забирай и уходи!

Унося мою Лэззи с важным видом, она подмигнула:

— Спасибо большое за котенка, мистер Бишоп!

Я посмотрел ей вслед.

Просто стоял и смотрел, как она скользящей походкой прошла по комнате и перешагнула через порог открытой раздвижной двери. Едва ступив на бетон, она пустилась бежать.

Очевидно, боялась, что я могу найти в себе чуточку духа и желания вернуть кошку.

Но я даже не шевелился.

Обвинение, которым она меня припугнула… Как его можно опровергнуть? Никак. Такое обвинение пристало бы ко мне до конца моих дней, как проказа.

И все знали бы меня не иначе как извращенца, любителя маленьких девочек.

Так что я позволил ей украсть мою маленькую Лэззи.

Я застыл на месте, охваченный ужасом, и отпустил ее.

Снаружи раздалось знакомое «ррряяааау!», а за ним — резкий визг, такой, какой могла бы издать девочка, если кошка в ее руках вдруг решила выцарапать себе путь на свободу; за визгом — глухой всплеск.

Я по прежнему не двигался.

Но ужас прошел.

Вообще-то, мне стало весело.

Бедняжка моя! Упала и вся промокла насквозь!

Лэззи перепрыгнула порог, перебежала комнату; шерсть ее поднялась дыбом, маленькие ушки повисли, а хвост изогнулся пушистым знаком вопроса.

Она остановилась и начала тереться об мои лодыжки.

Я поднял мою крошечную кошку. Прижал ее к лицу обеими руками.

Все еще было слышно, как кто-то плещется снаружи.

Кричит: «Помогите! Помогите!»

Неужели в арсенале хитростей Моники не было плавания?

Я даже надеяться на это не смел.

Больше никто не звал на помощь. Моника все еще задыхалась и пыталась удержаться на плаву, но вскоре переполох сменился тишиной.

Я принес Лэззи к бассейну.

Моника лежала на самом дне. Лицом вниз, руки и ноги разведены в стороны, волосы развеваются по течению, а блузка и джемпер едва заметно колышутся.

Она немного напоминала парашютиста, наслаждающегося свободным падением и ожидающего последнего мига, когда нужно дернуть за кольцо.

— Думаю, надо бы вытащить её, — сказал я Лэззи. — Сделать ей КПР.

И покачал головой.

— Нет. Неудачная идея. Мужчина моего возраста трогает десятилетнюю девочку? Да что люди подумают?

Я направился к раздвижной стеклянной двери.

— Может, сходим к Джеймсу в гости? Кто знает? Может, кому-нибудь повезет и он найдет здесь Монику, пока нас не будет дома.

Лэззи замурлыкала, дрожа, как маленький теплый моторчик.

Одна из коронных фраз Барта Симпсона. Учитывая, что рассказ написан в годы расцвета популярности "Симпсонов" (1992), это вполне может быть прямой цитатой (прим. перев).

"Еловый гусь" (Spruce Goose) — неофициальное название Hughes H-4 Hercules, транспортной деревянной летающей лодки, разработанной американской фирмой Hughes Aircraft под руководством Говарда Хьюза. Этот 136-тонный самолёт, был самой большой когда-либо построенной летающей лодкой, а размах его крыла и поныне остаётся рекордным — 98 метров. Самолёт Hercules, пилотируемый самим Говардом Хьюзом, совершил свой первый и единственный полёт только 2 ноября 1947 года, когда поднялся в воздух на высоту 21 метр и покрыл приблизительно два километра по прямой над гаванью Лос-Анджелеса. После длительного хранения самолёт был отправлен в музей Лонг-Бич, Калифорния. В настоящее время является экспонатом музея Evergreen International Aviation в McMinnville, Oregon, куда был перевезён в 1993 году.