Игорь Денисов - Судья

— Ну убей! — заорала она ему в лицо, брызнув слюной. — Зарежь!

Девушка бросилась на Илью, осыпая слабыми ударами кулачков его мощную грудь. Разрыдалась и уткнулась лицом в его плечо.

Илья с каменным лицом оттолкнул Инну. Несколько секунд с отвращением рассматривал ее лицо, черное от потеков туши. Расхохотался.

— Ну и дура! Видела бы ты сейчас свою рожу! Я не знал, что ты такая тупая дура!

Повернувшись к друзьям, Илья заорал:

— Э! Завязывайте! Я не хочу, чтобы он сдох!

Подошел к Инне. Грубо схватил за руку. Девушка вскрикнула. Совершила жалкую попытку вырваться.

— Пусти, мне больно! Скотина!

— Мы еще с тобой дома поговорим, — Илья задыхался. — Готовься.

— Попробуй тронь! — дрожащим голосом выпалила Инна. — Я тебя ментам заложу!

Илья ехидно улыбнулся.

— Да? А на ком подозрение висит? А?

— Подонок!

Илья наклонился к ней.

— Именно, радость моя. Только пикни — я пойду к ментам, поцелую их в зад и скажу, что ты говорила мне о том, что хочешь убить дядю. Нет, это слишком скучно. Я скажу, что сам видел, как ты резала дядю на кусочки!

Инна с бессильной ненавистью смотрела на любимого. Слезы текли по ее щекам.

Илья повернулся к дружкам.

— Сваливаем! Хорош здесь мудиться!

Инна стояла на заднем дворе. Холодный ветер продувал ее до костей. За забором исходили злобой голодные псы.

Девушка взглянула на обезображенное тело у стены, рядом с мусорными контейнерами.

Она не боялась крови. В школе часто дралась с соперницами, и с удовольствием наблюдала драки мальчиков, когда с оглушительным треском ломаются кости носа, рук, ребер, а выбитые зубы усыпают асфальт окровавленными жемчужинами.

Но то, что произошло здесь, было не дракой, а жестоким избиением.

Инна встала на колени рядом с Павлом. Протянула к нему руку, тут же отдернула. Можно ли его трогать? Она не знала.

Все-таки девушка перевернула его на спину, испачкавшись кровью. Лицо Павла было залито алым, но, кажется, не сильно пострадало. Хотя губы походили на кровавые лепестки.

Павел застонал, дернув головой.

— Держись, кретин, — процедила Инна. — Сам виноват.

Она заперлась в туалете, смыла кровь, привела себя в порядок. Подошла к охраннику, сказала, что на заднем дворе лежит избитый. После чего смылась — ей нельзя светиться в этой истории.

Точилин и Быстров стояли у небольшого стола в лаборатории. На столе лежал конверт, который некто передал через сержанта лично в руки Точилину.

Присутствовал эксперт. Происходящее снимали на камеру.

— Все готово? — спросил Точилин.

— Да, — пробормотал Быстров. Остальные закивали.

Точилин натянул резиновые перчатки, взял конверт, вскрыл тонкой пилочкой. Заглянул внутрь. Лицо медленно вытянулось.

— Что там, Саша? — спросил Быстров.

Точилин достал из конверта что-то. Сжал в кулаке. Повернувшись к остальным, со странным выражением лица вытянул руку. Разжал кулак.

Быстров охнул. К горлу подкатила тошнота.

— Твою дивизию, — сказал он.

Но, подойдя ближе и сощурившись, понял, что глаза на ладони у следователя — не настоящие. Пластмассовые.

Но очень похожи на настоящие глаза Вадима Нестерова — большие, круглые, с синей радужной оболочкой.

Капитан смотрел на глаза. Глаза с немного удивленным выражением смотрели на капитана.

Рядом встал эксперт Толя. Сложил на груди руки.

— Точила, — сказал он, брюзгливо морщась. — Ты меня ради этого позвал?

Точилин не ответил, хмуро разглядывая два выпуклых шарика.

— У меня и так работы выше крыши, — продолжал Толя. — Кроме твоего Нестерова, на мне еще десять трупов висит. Начальство душит. Телефон обрывают. Со всех отделений звонят. Всем нужны результаты, все, как дети малые, требуют: «Давай, давай, давай…» Дай-подай! Хоть бы одна сволочь бутылку поставила.

— Извини, Толя, — рассеянно ответил Точилин, оглядываясь в поисках сосуда, в который можно положить глаза. — Дело важное, сам понимаешь.

— … А Толя на части разрывайся. Вы думаете, я резиновый? Да мне, может…

— Ну хватит! — неожиданно услышал Быстров свой раздраженный голос. — Не ной. Можно подумать, мы ерундой занимаемся. Нам тоже нет никакой радости все время зависеть от вас. Лебезить перед тобой и твоими дружками. Хватит, попили нашей кровушки!

Он шагнул к Точилину, не замечая обиженного взгляда Толи.

— Ну что, Саша? Какие соображения? Что это может значить?

Точилин наконец нашел взглядом стеклянный сосуд на столике в углу, возле умывальника. Сосуд предназначался для мочи, слюны, крови и спермы, но еще ни разу не использовался.