София Андреас - Кристаллит. Добро пожаловать в Феерию…

– Было бы замечательно, если легенда действительно носит пророческий характер, тогда у всех нас появится шанс на лучшую жизнь без намека на тиранию, – рассуждал Давид, – Болдер, скажите, откуда вы столько всего знаете?!

– О, возможно ты в это не поверишь, но я живу уже достаточно долго, настолько долго, что впору писать историю, – нахмурившись и скрестив руки, ответил извозчик.

– Что Вы хотите этим сказать? – не отставал мальчишка.

– Хм, а ты любопытен, в хорошем смысле слова. Вижу живой интерес в тебе. Ну, посмотри на меня, вот на твой зоркий глаз, сколько мне лет? – увернулся мужчина.

– М, не хочу быть не вежливым, ну может, где – то около шестидесяти…?

– Ого, неожиданно! Считай, что ты сделал мне комплимент, – старик засмеялся, похлопывая мальчугана по плечу, – впрочем, если бы ты дал мне даже лет семьдесят, мне бы польстило!

– Ну, ладно, гляжу, я опять рассмешил Вас, если так дальше пойдёт, я просто призван стать шутом в этой деревне. Похоже, я плохо разбираюсь в людях, особенно с их возрастом, – расстроенно и с ноткой самоиронии протянул юноша.

– Извини меня, я давно так не хохотал, – виновато подхватил Болдер, – я и вправду за последние годы очень постарел, хотя в душе живёт шальная молодость. Ты знаешь, мой юный друг, я могу рассказывать тебе множество историй, им конца и края нет, но веришь ли ты мне?! Я старый не обижусь, если признаешься, что я утомил тебя…

– Нисколько не утомили, – схватился я за его руку, – я узнал много нового и я верю Вам, верю в то, о чём рассказываете. Возможно, мы знакомы всего несколько часов, но у меня нет причин не доверять, надеюсь, так оно и будет. Вы же не обманываете меня?

– Нет, мой друг, я не сторонник лжи, потому что я, так же как и ты готов бороться против черного света до последнего издыхания. Мы с тобой в некоторых вещах очень похожи. Когда я увидел тебя в своей повозке, я тут же вспомнил самого себя. Такого же напуганного до смерти. Однажды, много лет назад, я спрятался в одной из повозок стоящих на рынке так и оказался в этом графстве. С тех пор я живу здесь, где мне хорошо и спокойно, подальше от обмана и ненависти, лицемерия и жестокости.

– О, мамочки, Болдер, откуда же Вы так бежали в те времена?

– От своего отца. Он, конечно, давно умер, но его злобный дух и по сей день нагоняет ужас. Я бежал из родного дома, в котором всегда царил холод, вместо теплого очага. Убегал от родителя совсем мальчишкой, куда подальше, чтобы не стать таким же, как он, – старик сделал паузу и на одном выдохе завершил фразу, – чтобы не стать продолжением его тиранства и бездушья!!!

Я слушал Болдера с открытым ртом, когда в голове созидалась по кусочкам истинная картина всего, о чём он говорил, будто переживал это заново, тревожно жестикулируя руками и пуская произвольную слезу.

– Но Вы ведь совсем другой человек, даже не верится, что кто – то из Ваших родителей может быть тираном.

– Именно поэтому я сбежал, чтобы жить среди хороших простых людей и научиться у них тому, чему не мог бы научить меня отец. И тем самым извозчиком, в чью карету я залез, оказался родитель моей нынешней жены. Можно сказать её родители воспитали во мне того человека, который сейчас сидит перед тобой в крестьянской рубашке, держа в руках деревянную кружку с чаем. И если бы я не бежал, то всех этих маленьких мелочей, наполняющих меня счастьем, просто не было бы в моей жизни.

– Даже и не знаю, как реагировать, ну как не крути Вам и правда, повезло с выбором повозки. Только подумать, если бы Вы спрятались в какой – то иной…

– Не заморачивай голову, мой юный друг, даже думать не желаю о том, чтобы случилось со мной, будь оно так! Не всякий человек осмелился бы приютить в своём доме беглеца. Однако семья Люсии оказалась совсем не похожей на другие, не один из них не задавал мне назойливых вопросов. Они сочувственно отнеслись ко мне и приняли как своего. Дали кров, свежую одежду, пищу и даже нашли для меня работу. Это было так необычно для меня, я постепенно влюблялся в свою новую жизнь среди их общества. И не грех сказать, что я влюбился в первую очередь в дочь извозчика, как только её увидел, когда она играла с подругами во дворе за домом. Ей было на ту пору лет десять, немного младше меня, – старик мечтательно притих на пару секунд, – и я ни капли об этом не жалею, Давид. Единственное моё сожаление в том, что я не уберёг своего младшего брата.

– Сэр, мне очень жаль, что же с ним произошло, от чего такая печаль в Ваших глазах?