Сергей Дубянский - История болезни (сборник)

– Я не забыла.

– Скажи, зачем тебе это? – мать присела рядом, – его ведь никогда не было в твоей жизни.

– Ты не поняла, мам, – Аня улыбнулась, – я не собираюсь его искать, но у меня ведь скоро тоже появятся мальчики. Я ж не очень страшная, правда?

– Господи, что за глупости! – мать прижала дочку к себе, – ты, конечно, не фотомодель, но очень даже…

– Мамочка, сама знаю, что лучше всех! – Аня засмеялась, причем, не вымучено, а абсолютно искренне, потому что не так давно пришла к выводу – красивым жить сложно; вокруг них всегда полно поклонников, а чем шире выбор, тем проще ошибиться. У обычных же девчонок бывает всего два-три пацана, которым они действительно нравится, – мам, я просто не хочу повторить твоих ошибок, а они запросто могут случиться – мы ведь с тобой похожи, правда?

– Правда, – мать отвернулась, задумчиво глядя в темный закуток под раковиной, и Аня не торопила ее – она уже знала, что мать сдержит слово.

– Твой отец был прекрасным неудачником, – вздохнув, наконец произнесла она.

– А чем он прекрасен, и в чем неудачник?

– Прекрасен… ну, мне так казалось. А неудачник… он же возомнил себя великим писателем; эдаким непризнанным гением, которого смогут оценить только потомки. Поэтому жили мы на одну мою зарплату библиотекаря. Сама понимаешь, каково это, но чисто по-человечески с ним было хорошо. Потом я забеременела, а он продолжал писать. Я «пилила» его, что надо идти работать, иначе нас выгонят из квартиры за долги… в общем, не выдержал он – запил. Я ушла, а он, как потом рассказывали, спился окончательно, так ничего и не издав. Не знаю, возможно, если б я его поддержала, в конце концов он бы стал богатым и знаменитым…

– Мам, ты жалеешь об этом? – Аня прижалась к ней.

– О чем? – мать искренне удивилась, – о том, что русская литература потеряла классика? Знаешь, это не мои проблемы. Свою задачу я выполнила – родила тебя, вырастила. Разве не в том предназначение женщин?

– Ну да, их дело рожать детей, – уверенно повторила Аня прописную истину, которая, как и все прописные истины, очень хороша умозрительно, но имеет массу противоречий с реальной жизнью. Хотя тогда у нее еще не было собственного опыта реальной жизни.

– Больше замуж меня никто не звал… – мать вздохнула.

– Мамочка, – Аня сильнее сжала ее плечи, – я тебя очень люблю и все у нас будет хорошо – мне просто нужно было знать.

…Наверное, преемственность поколений все-таки существует, – подумала Анна, плавно вплывая из прошлого в настоящее, – я сделала то, на что не решилась мать, ведь без меня Максим давно б бросил писать и стал самым заурядным предпринимателем. И судьба существует – что-то ж затащило меня тогда в редакцию; и то первое апреля я смогла «проглотить»… А потом был еще наш судьбоносный костер…

Эти три события являлись следующими вехами, хотя в промежутках, да и после них, случалось много всего, плохого и хорошего, но оно уже происходило, когда они вместе двигались по четко обозначенной кем-то дороге.

Кукушка в лесу принялась отсчитывать года, но Анне показалось, что счет идет не вперед, а назад. Она легко представила институтский коридор, распахнутые двери пустых аудиторий, широкую лестницу, спускавшуюся к массивным дверям, за которыми обитал вечер и такая долгожданная весна; левое крыло занимала кафедра электротехники, где царствовал доцент Киселев, с удовольствием валивший девчонок на экзаменах и приговаривавший при этом: – Учите, девочки, учите, иначе муж напьется, а вы не знаете, как лампочку вкрутить…

…Блин, это все антураж!.. – Анна мотнула головой и вмиг оказалась перед дверью с табличкой «Газета Политехник». …Да, я шла именно туда. Хотя могла сделать это и на следующий день, во время большой перемены, когда там наверняка сидела б Неля Николаевна или Лидия Георгиевна, а не доморощенный поэт, вещавший свои стихи на каждом институтском вечере…

Что Максим делал в редакции вечером один, и кто дал ему ключ, Анна не знала до сих пор. Правильнее было б, конечно, извиниться и уйти, но она заворожено остановилась. Никаких планов у нее тогда не возникло – ей стало просто интересно вблизи наблюдать человека, от которого «тащились» все факультетские красавицы. И тут поэт недовольно поднял голову, спокойно дымя сигаретой, что противоречило всем правилам.