Энн Райс - Мумия

– Побудь с Джулией, позаботься о ней, – сказал Эл­лиот. – Пусть твоя американская мисс Баррингтон подо­ждет. – Он попытался подойти к стойке портье.

– Мисс Баррингтон уехала. – Алекс махнул рукой. – Сегодня утром ее семья изменила все свои планы, после того как пришла полиция и их начали расспрашивать о Рам-сее и о нас.

– Прости, сын, – пробормотал Эллиот. – Прошу тебя, оставь меня, мне нужно отыскать Самира.

– Тебе повезло. Он только что пришел.

Алекс кивнул в сторону кассы. Самир, очевидно, только что снял деньги со счета. Он пересчитал банкноты и сложил их в бумажник. Под мышкой у него был какой-то свер­ток. Самир явно куда-то спешил.

– Оставь меня одного, сынок, – попросил Эллиот и направился к Самиру..

Эллиот подошел к мраморной стойке, и Самир поднял на него глаза.

– Мне нужно увидеться с ним, – прошептал Эллиот. – Если ты знаешь, где он, скажи. Мне нужно поговорить с ним.

– Простите, милорд. – Самир обвел вестибюль настороженным взглядом. – Его разыскивают власти. На нас смотрят люди.

– Но ведь ты знаешь, где он. Или как передать ему весточку. Ты знаешь о нем все, знал с самого начала.

Взгляд Самира стал непроницаемым, словно захлопнулась дверца его души.

– Передай ему…

Самир пошел было прочь.

– Передай ему, что она у меня. Самир замешкался.

– Но кто? – прошептал он. – О ком вы говорите? Эллиот вцепился в его руку.

– Он знает. И она тоже знает, кто она. Скажи ему, что я увел ее из музея и сейчас она в безопасном месте. Я провел с ней весь день.

– Ничего не понимаю.

– Ладно, он-то поймет. Слушай внимательно. Скажи ему, что солнце лечит ее. Оно помогло ей и… еще лекарство из сосуда.

Граф вынул из кармана пустой пузырек и вложил его в руку Самира. Самир с испугом посмотрел на пузырек, словно не хотел даже дотрагиваться до него и не знал, что ему делать с ним.

– Она нуждается в большей дозе, – сказал Эллиот. – Она больна – и телом и душой. Она безумна. – Краем глаза он увидел, что к ним направляется Алекс, и, жестом призвав сына обождать, придвинулся ближе к Самиру. – Передай ему, чтобы он встретился со мной сегодня в семь часов во французском кафе «Вавилон», которое находится в арабском квартале. Я не буду говорить ни с кем, кроме него.

– Но постойте, вы должны объяснить…

– Я уже сказал: он поймет. И ни в коем случае пусть не приходит сюда – здесь слишком опасно. Я не хочу впутывать во все это своего сына. В семь в «Вавилоне». И еще передай ему: она уже убила троих. И снова будет убивать.

Эллиот отошел от Самира, повернулся к сыну и потянулся к его руке, ища поддержки.

– Помоги мне подняться наверх, – попросил он. – Мне надо отдохнуть. Я могу упасть.

– О боже, отец, что происходит?

– Вот и расскажи мне, что происходит. Что произошло с тех пор, как я ушел? Ах да, портье… Скажи ему, что я ни с кем не желаю разговаривать. Пусть не звонят в мой номер. Пусть никого ко мне не пускают.

Еще несколько шагов, подумал Эллиот, и двери лифта откроются. Только бы добраться до чистой постели. Он был очень слаб, его тошнило. И он был очень благодарен сыну, который крепко обнимал его за плечи, не давая упасть.

Как только Эллиот дошел до своего номера, силы оставили его. Но здесь был еще и Уолтер, и Уолтер вдвоем с Алексом довели его до постели.

– Я хочу сесть, – капризным голос произнес граф. Настоящий инвалид.

– Я наполню для вас ванну, милорд, горячую ванну.

– Пожалуйста, Уолтер. Но сначала принеси мне чего-нибудь выпить. Лучше виски, и поставь рядом с бутылкой стакан.

– Отец, я никогда не видел тебя таким! Надо вызвать врача.

– Ни в коем случае! – сказал Эллиот.

Его тон поразил Алекса. Слабости как не бывало.

– Неужели врач помог леди Макбет? Не думаю, что он мог принести ей пользу.

– Отец, о чем ты говоришь? – Голос Алекса снизился до шепота, он всегда переходил на шепот, когда был чем-то расстроен. Он смотрел, как Уолтер передает отцу стакан.

Эллиот сделал глоток виски.

– Ох, как хорошо! – Он вздохнул. В том ужасном маленьком домике, в том доме смерти и безумия, была дюжина бутылок ликера, но он не мог заставить себя прикоснуться к ликеру Генри; не мог пить из бокала, из которого пил Генри, не мог съесть ни кусочка. Он кормил и поил ее, но сам ни к чему не притронулся. И сейчас с наслаждением потягивал сладкий теплый напиток, который так успокаивал жгучую боль в груди.

– А теперь, Алекс, выслушай меня, – сказал Эллиот, делая еще один глоток. – Ты должен немедленно уехать из Каира. Сейчас же пакуй чемоданы и уезжай в Порт-Саид пятичасовым экспрессом. Я сам довезу тебя до поезда.