Энн Райс: Вампир Арман

– Вас все боятся, – спокойно сказал он. Он занял небрежную позу в нескольких футах от меня, скрестив руки на груди. – Знаете ли, знания и обычаи вампиров – предмет, достойный изучения.

– Только не для меня, – сказал я.

– Да, я понимаю, – сказал он. – Я просто размышлял вслух, надеюсь, вы меня простите. Насчет убитого ребенка на чердаке. Это в высшей степени раздутая история, об очень незначительном человечке. Может быть, если вам повезет больше, чем остальным, вы увидите призрак ребенка, чью одежду замуровали в стене.

– Ты не возражаешь, если я тебя рассмотрю? – сказал я. – Раз уж ты собрался с таким самозабвением копаться у меня в голове? Мы же встречались раньше, еще до того, как это случилось – Лестат, путешествие на небеса, этот дом. Я никогда тебя подробно не разглядывал. Либо от безразличия, либо из вежливости, не знаю.

Я сам удивился горячности своего голоса. Мое настроение все время менялось, и не по вине Дэвида Талбота.

– Я думаю от общепринятых представлениях о тебе, – сказал я. – Что ты родился не в этом теле, что ты был пожилым человеком, когда Лестат с тобой познакомился, что тело, где ты обитаешь, принадлежало ловкой душе, способной перескакивать из одного живого существа в другое, а затем торговать им, являясь при этом нарушителем прав собственности.

Он обезоруживающе улыбнулся.

– Так говорил Лестат, – сказал он. – Так он написал. Это, конечно, правда. Вы же знаете. Знаете с тех пор, когда мы встречались.

– Три ночи мы провели вместе, – сказал я. – И я ни разу не тебя ни о чем не спрашивал. То есть, ни разу даже не посмотрел тебе в глаза.

– Мы тогда думали о Лестате.

– А сейчас – нет?

– Я не знаю, – ответил он.

– Дэвид Талбот, – сказал я, смерив его холодным взглядом. – Дэвид Талбот, Верховный Глава Ордена Психодетективов, известный как Таламаска, был катапультирован в тело, в котором сейчас и обитает. – Не знаю, пересказывал ли я уже известные мне факты, или придумывал на ходу. – Там он либо закрепился, либо не смог выбраться, запутавшись в сетях вен-канатов, а потом его хитростью заманили в вампиры, в везучий организм вторглась пламенная кровь, запечатав внутри его душу и превратив в бессмертного; мужчина со смуглой бронзовой кожей и сухими, блестящими и густыми черными волосами.

– Кажется, вы все правильно поняли, – ответил он со снисходительной вежливостью.

– Джентльмен-красавчик, – продолжал я, – карамельного цвета, с такой кошачьей легкостью движений с таким скользящим взглядом, что мне приходит на ум все, что когда-то меня восхищало, плюс смесь запахов корицы, гвоздики, перца и прочих специй – золотых, коричневых и красных, что ароматы пронзают мой мозг и повергают меня в бездну эротических желаний, которые сейчас еще живее, чем прежде, они вот-вот разыграются. Кожа у него пахнет орехами кешью и густым миндальным кремом. Правда.

Он засмеялся.

– Я вас понял.

Я сам себя шокировал. Мне стало паршиво.

– Я не уверен, что сам себя понял, – извинился я.

– Думаю, здесь все ясно, – сказал он. – Вы хотите, чтобы я оставил вас в покое.

– Слушай, – быстро прошептал я, – Я не в себе. Все мои ощущения перепутались, сплелись в узел, как нитки – вкусовые, зрительные, осязательные. Я себя не контролирую.

Я лениво и злобно подумал, не стоит ли напасть на него, схватить, заставить склониться перед моим мастерством и коварством и попробовать его кровь, не спрашивая согласия.

– Я уже слишком далеко продвинулся для этого, – сказал он, – и зачем вам так рисковать?

Какое самообладание. Его старшая сторона действительно управляла здоровой молодой плотью – мудрый смертный с железной властью над вечностью и сверхъестественными силами. Какая смесь энергий! Приятно было бы выпить его кровь, получить его помимо его воли. Ничего нет на земле веселее, чем изнасилование равного тебе по силе.

– Не знаю, – пристыженно сказал я. Изнасилование недостойно мужчины. – Не знаю, зачем я тебя оскорбляю. Понимаешь, я хотел побыстрее уйти. То есть, я хотел зайти на чердак, а потом оказаться где-нибудь подальше отсюда. Я хотел избежать подобных страстей. Ты удивительный, при этом ты считаешь, что я тоже удивительный, и это забавно.

Я обвел его взглядом. Да, истинная правда, во время последней нашей встречи я оставался к нему слеп.

Одевался он сногсшибательно. С изобретательностью былых времен, когда мужчины прихорашивались как павлины, он выбирал золотисто-красноватые и темно-коричневые оттенки. Элегантный, хорошо сложенный, весь в аксессуарах из чистого золота – часы в жилетном кармане, пуговицы и тонкая булавка в современном галстуке, в цветной щепке из ткани, популярном у мужчин этой эпохи, словно они сами напрашиваются на то, чтобы их ухватили за аркан. Нелепое украшение. Даже блестящая рубашка из хлопка была рыжевато-коричневой, вызывая ассоциации с солнцем и нагревшейся землей. Даже ботинки коричневые, глянцевые, как спины жуков. Он подошел ко мне.