Энн Райс - Вампир Лестат

– Подлый обманщик, – процедил он сквозь зубы. – Ты просто юродивый, вот ты кто! Ты, кто владел тайнами Тьмы, которые превыше всего и которые делают все остальное бессмысленным, что сделал ты с ними? Как воспользовался ими, когда после смерти Магнуса остался единовластным хозяином башни? Ты не придумал ничего лучше, кроме как попытаться жить, изображая из себя приличного человека! Добродетельного человека!

Он стоял так близко, что брызги его слюны летели на мое лицо.

– Покровитель искусства! – с издевкой продолжал он. – Благодетель, рассылающий подарки семье и всем нам!

Он сделал шаг назад, по-прежнему глядя на меня с нескрываемым презрением.

– Что ж, мы примем от тебя в дар этот маленький театр, который ты покрыл позолотой и обил бархатом. И он станет служить силам Тьмы и дьяволу гораздо лучше, чем когда-либо служили им члены древней общины вампиров. – Он оглянулся на Элени и остальных. – Мы станем насмехаться над всем, что только есть на земле святого. Заставим людей поступать еще более вульгарно и глупо. Заставим их удивляться. Будем обманом завлекать и совращать. Но прежде всего, мы будем процветать и становиться сильнее не только благодаря их крови, но и с помощью их золота. И станем самыми могущественными в мире.

– Да, – подхватил стоящий позади него мальчик, – мы станем непобедимыми. – Он смотрел на Никола взглядом безумного фанатика. – Обретем высокое положение в их обществе, и имена наши станут известны всем.

– Мы обретем власть, – добавила женщина, – и будем пристально изучать их, постигать их недостатки и завоевывать преимущество, чтобы иметь возможность в случае необходимости уничтожить людей наверняка и разработать для этого наилучшие методы.

– Я хочу получить в свое распоряжение этот театр, – вновь заговорил Никола. – Получить его от тебя. Мне нужна твоя помощь и деньги, чтобы открыть его вновь. А мои помощники уже здесь, они ждут моих распоряжений и готовы слушаться меня во всем.

– Если тебе так хочется, ты его получишь, – ответил я. – Он твой, если только это поможет мне навсегда избавиться от твоей злобы, от твоего безумия и от тебя самого.

Я слез со стола и направился к выходу. Я шел прямо на него, и мне показалось, что он собирается преградить мне путь. Однако случилось непредвиденное. Когда я понял, что он не желает уступить дорогу, во мне поднялся вдруг такой гнев, который невольно, невидимым кулаком выплеснулся наружу. Я увидел, что Никола неожиданно попятился, как будто я и вправду ударил его, и с силой врезался спиной в стену.

Путь был свободен, и я знал, что Габриэль ждет только моего знака, чтобы последовать за мной. Но я не ушел. Оглянувшись, я увидел, что Ники все еще стоит прислонившись к стене, не в состоянии отойти от нее, даже пошевелиться. И сила ненависти, горящей в его устремленном на меня взгляде, была ничуть не меньшей, чем сила той любви, что когда-то связывала нас.

Но я хотел понять, хотел точно знать, что же все-таки произошло. Я подошел к нему снова, и на этот раз неистовая злоба исходила от меня, а мои руки были похожи, скорее, на звериные лапы. Я чувствовал, что он боится; всех их, кроме Элени, переполнял страх.

Когда я подошел совсем близко и встретился с ним взглядом, мне показалось, что он уже знает, о чем я хочу спросить его.

– Все это сплошное недоразумение, любовь моя, – сказал он ядовито. Глаза его блестели словно от слез, а на лице вновь выступил кровавый пот. – Разве ты не понял, что я играл на скрипке, чтобы причинить боль другим, разозлить их и обрести для себя безопасный остров, на который не распространяется их власть? Они должны были наблюдать, как я погибаю, и не иметь возможности что-либо сделать.

Я молчал в ожидании продолжения.

– Когда мы решили сбежать в Париж, я думал, что мы будем умирать здесь от голода, будем опускаться все ниже и ниже. Вот чего хотел я в отличие от того, чего от меня ожидали. Все хотели, чтобы я, любимый сын, прославился и добился многого. Я же думал, что мы опустимся на самое дно и погибнем. Мы практически были обречены.

– О Ники… – прошептал я.

– Но ты не захотел сдаваться, Лестат, – продолжал он, и брови его удивленно приподнялись. – Тебя не могли остановить ни голод, ни холод. Ты победил и добился успеха. – Голос его вновь стал хриплым от ярости. – Ты не спился и не погиб в чреве Парижа. Ты все поставил с ног на голову, все перевернул вверх дном! Всякий раз, когда мы, казалось, должны были погибнуть, ты находил выход и умудрялся отыскать источник богатства и изобилия. Твоему энтузиазму не было конца, ты страстно брался за любое дело и всегда излучал свет. Только свет! Но чем больше было в тебе света, тем глубже я погружался во тьму. Каждый твой успех, каждая удача, обеспечивавшая нам процветание, порождали во мне мрак и отчаяние, рвали на куски мое сердце! И наконец, эта волшебная сила! Страшнейшая ирония судьбы заключена в том, что, получив этот волшебный дар, ты всячески оберегал от него меня! А что делал сам?! Использовал великую сатанинскую силу и власть только для того, чтобы играть роль добродетельного человека!