И прохлада снега. Живительная свежесть после духоты жалкого человеческого тела. И ты поднимаешься из белоснежной целины среди скелетов зимних деревьев, отряхиваешься – лишний снег слетает с серебристо-стальной шерсти, и наконец, поднимаешь морду к яркому шару зависшей над головой полной луны – и отвечаешь Зову. И вой ледяной иглой вонзается в черное небо, усеянное серебряными шляпками мелких гвоздиков, таких же холодных, как и тайга вокруг, и небо дрожит, готовое расколоться и рухнуть, и засыпать тебя этим смертельно опасным серебром. И тебе отвечают – такие же как ты, их много, целая Стая. И ты – один из них, это не просто слова. Это жизнь, настоящая, пьянящая, единственное, что имеет смысл.
Тайга пропитана звуками и запахами, мощные лапы несут тебя над следами куниц, зайцев, белок, где-то наверху, на ветке, приводит в порядок оперение белая сова, внимательно провожает тебя глазами, знающая, кто ты и готовая взлететь при первых признаках твоего интереса.
И вот, наконец, Призыв. След дичи взят, хорошей дичи, всем хватит. Звучащий с севера вой торжествует, захлебывается в предвкушении, и даже отсюда слышна звучащая в нем жажда крови – горячей, до безумия вкусной, при мыслях о которой даже лапы сводит…
Прямо на бегу – высокий прыжок, наст с треском ломается под тяжелым холодным телом, краткий миг небытия – и, взметнув снежный фонтан, ты вырываешься на поверхность рядом со взявшим след членом стаи. Совсем рядом еще один бесшумный белый взрыв – лобастый вожак вылетает из снега в облаке снежной пыли и обгоняет тебя, бросив короткий злой взгляд. На этот раз ты пропускаешь, но недолго осталось, ох, недолго… он и сам это чувствует, но первым нарываться не рискует – а значит, половина победы уже есть. Что ж, тебе же легче.
Лосиный след, совсем свежий, меньше часа прошло. И все мысли отступают, оставляя одну цель – догнать…
***
В доме стоял полумрак, веяло сухим теплом от жестяной «буржуйки». Он скинул ватник на широкую деревянную лавку, прямо в плохо обметенных валенках прошел по грязному полу в угол, к печке. Прогорела уже, ишь ты… печка-то печка, а аппетит как у домны. Жестянка чертова, жаль, не сложили каменную, которая может греть всю ночь – приходится вставать и подкладывать дрова, иначе стужа проберется сквозь многочисленные щели и вопьется в тело своими холодными пальцами. Ему-то не страшно…
Словно почувствовав, о чем думает мужчина, кучка тряпья на топчане зашевелилась.
- А кто это у нас проснулся? – он изо всех сил старался, чтобы голос прозвучал ласково, только так и можно, но из простуженного горла вырвалось что-то между хрипом и скрежетом, его аж самого передернуло. Малый сел и принялся тереть глаза – из траченного молью бушлата показалась заспанная мордочка, розовая со сна. Человечек еще не понял, где он и что с ним, широкие пижамные рукава съехали к локтям, открывая детскую кожу… Мужчина из другого угла комнаты почувствовал, как тянет теплом и негой от заспанного малыша. Маленькие кулачки, наконец, оторвались от глаз, он сладко зевнул.
- А где мама? – мужчина задохнулся, не найдя, что ответить. Он готовился к этому вопросу, ждал его… Но когда он прозвучал, сам почувствовал, как жалки все его тщательно заготовленные слова. Ответь хоть что-нибудь, придурок…
- Мама опять не пришла… - «И не придет, не сомневайся, но только как сказать тебе правду?»
- Хочу к маме… - из глазенок хлынули слезы, малыш заплакал – медленно, но верно плач набирал обороты, если ничего не предпринять, опять случится истерика. Насколько детская психика эластична, когда психологическая травма станет необратима?
- Завтра. Завтра к маме пойдем, я уже лыжи почти доделал. – пропихивая колючие слова через стиснутую пальцами спазма сухую глотку. Малыш такой беззащитный… Мужчина с кристальной ясностью почувствовал: сейчас он готов отдать за этого ребенка кровь до последней капли. Должно быть, в нем проснулись дремавшие до поры до времени отцовские чувства, заложенные природой. Предназначенные его собственным детям, которых никогда не было.
- Я сейчас хочу… - в голосе малыша требовательность. Ну да, в этом возрасте мир вращается вокруг тебя.
- А сейчас мы кушать будем. А потом я тебе сказку расскажу, хочешь? – мальчик оборвал хныканье, задумался, потом кивнул.
- А что кушать?
- Мясо. Вкусное мясо с солью, чтобы ты вырос большим и сильным.
«Мясо» только утром попалось в ржавую крысоловку, но мужчина не собирался рассказывать об этом малышу. Молился только, чтобы в крысе не оказалось ядов, к которым грызуны умеют легко приспосабливаться; хоть и заброшен старый лагерь, но кто знает, чем они тут питаются? Хотя жрут же крысятину вот уже три дня – и пока нормально…
Читать дальше