Брайан Ламли: Хаггопиана и другие рассказы

Протест против «ереси» был столь силен, что критике подвергалось название антологии Дерлета, «Рассказы о Мифе Ктулху», и сам Миф. Это произошло, главным образом, потому, что другой представитель Великих Древних, Йог-Сотот, рассматривается как более значимая фигура всего пантеона. Но, как я уже отмечал, можно ли было ожидать, что Дерлет опубликует книгу под названием «Рассказы о Мифическом цикле Йог-Сотота»? Слишком длинно, сложно и даже, можно сказать, слишком смешно. В то же время название «Рассказы о Мифе Ктулху» вполне удачно не только по краткости, но и потому, что «звучит» столь емко.

Лично я считаю, что если говорить о Г. Ф. Лакрафте, то усилия Августа Дерлета можно назвать героическими. Именно благодаря ему Миф продолжает жить. И точно так же, благодаря ему, снова с моей личной точки зрения, я стал тем, кем являюсь сейчас: относительно успешным автором книги, которую вы держите в руках, и многих других.

Все это объясняет, почему вновь я посвятил книгу — именно эту книгу — памяти Августа Дерлета…

Это один из первых моих рассказов, написанный в 1967 году, когда еще не была опубликована ни одна из моих работ. «Призывающий Тьму» — производное не только от работ Г. Ф. Лавкрафта, но и других авторов, в особенности Августа Дерлета. Оглядываясь назад, я полагаю, что, вероятно, это была преднамеренная хитрость; именно такие рассказы публиковал Дерлет, именно такие я читал в его сборниках и антологиях, и это был рассказ о Мифе Ктулху. Если коротко, я занимался «изучением рынков», но единственным рынком, на который вышли мои работы, оказалось издательство «Аркхэм Хаус»! В любом случае рассказ Дерлету понравился, и в конце концов он увидел свет в 1971 году в моей первой изданной в «Аркхэм Хаус» книге, под тем же самым названием «Призывающий Тьму». Кстати, Тьма с большой буквы в названии — тоже преднамеренно, поскольку, как вам предстоит узнать, Тьма эта, можно сказать, единственная в своем роде… и слава богу!

Однажды ночью, не столь давно, я штудировал некоторые из древних книг, которыми имею удовольствие обладать. Меня побеспокоил стук в прочные двери моего жилища, Блоун-хауса. Возможно, более правильным было бы сказать, что в дверь отчаянно колотили, а не стучали. В то же мгновение я инстинктивно понял, что должно случиться нечто из ряда вон выходящее — и предчувствие меня не обмануло.

Ночь выдалась ветреной. Когда я открыл дверь, чтобы впустить стоящего на пороге худого незнакомца, порыв ветра принес вместе с ним горсть осенних листьев. Он быстрыми порывистыми движениями нервно стряхнул их с одежды и волос. От незнакомца исходила ощутимая аура страха, и я подумал о том, что могло его так напугать. Вскоре мне предстояло об этом узнать. Слегка дрожащим голосом он представился, назвавшись Кэботом Чемберсом.

Слегка успокоившись после бокала хорошего бренди, Чемберс сел перед горящим камином и рассказал историю, которую счел мало правдоподобной даже я, хотя мне доводилось слышать немало странного. Мне были знакомы некоторые легенды, в которых говорилось о существовании подобного во времена древней юности Земли. Но я был уверен, что большая часть Темного Знания погибла с началом царствования цивилизованного человечества — или, самое позднее, во времена библейского «Сожжения Книг». В моей богатой библиотеке оккультных и запретных книг есть такие работы, как «Подлинные заметки о Некрономиконе» Фири, отвратительный «Хтаат Аквадинген», перевод «Фрагментов Г’харна» сэра Эмери Уэнди-Смита (неполный и сильно сокращенный), потрепанный экземпляр «Пнакотических рукописей» (возможно, поддельный), практически бесценные «Культы упырей» и многие другие, включая такие труды по антропологии, как «Золотая ветвь» и «Культ ведьм» мисс Мюррей. Однако мои знания о том, что описывал Чемберс, оставались крайне смутными и отрывочными.

Но я отвлекаюсь. Чемберс, как я уже говорил, был крайне напуган, и вот что он мне рассказал:

— Мистер Титус Кроу, — сказал он после того как в достаточной степени успокоился и согрелся после ночной прохлады, — честно говоря, не знаю, почему я пришел к вам, так же как не знаю, чем вы можете мне помочь. Я обречен, обречен Черной Магией. И, хотя я сам навлек ее на себя, и мне известно, что жизнь, которую я вел, нельзя назвать достойной подражания, мне вовсе не хочется, чтобы для меня все закончилось точно так же, как для бедняги Саймондса!