Михаил Горожанин - Огненная кровь

Милада задумалась. Радужные прежде перспективы научиться колдовству поблекли. Перед ее глазами стояла картина обожженной головы Оксанки. Да и после слов Рябинушки свободолюбие взяло верх.

– Нет, – сказала она наконец. – Думаю, я еще не готова.

Рябинушка молча смотрела на нее. Потом вздохнула.

– Ну что ж. На нет и суда нет. Отдыхай тогда. – Она поднялась и отодвинула стул.

Милада не ответила. Ведунья не спеша вышла из комнаты, оставив ее одну.

Девушка отвернулась к стенке и стала смотреть на выцветшие обои. Почему она отказалась? Она сама толком не понимала. В основном из-за чувства вины перед Оксанкой, получившей в лицо ее неуправляемым даром, и страха, что это может повториться. С другой стороны Милада понимала необходимость научиться контролировать такой опасный дар. Хотя Рябинушка сказала, что именно контролировать огонь она не научит… Но это все не то. Истинная причина лежала на поверхности. Она была проста и банальна. И Милада гнала ее от себя, всеми силами стараясь не признаться себе в том, что эта причина – главная.

Власть. Власть, которую ей могло бы дать умение использовать магию. Превосходство над людьми, умение делать то, что другим не под силу. Милада четко понимала, что не сможет устоять перед искушением использования своих знаний в корыстных целях. А уж пускание огня… Ей стало страшно от мыслей, пришедших в голову.

Милада засопела и, повернув голову, окинула взглядом фотографии на стене. Она была честна по отношению к себе и не строила иллюзий. Маленькая девочка, мечтавшая раздавать конфеты детворе, осталась далеко в прошлом. Теперь, несмотря на то, что она сказала Оксанке, у нее было множество неосуществленных и неосуществимых желаний. При этом Милада всегда знала, что, если бы она попала под деление на светлых и темных, она однозначно была бы темной. Как в лукьяненовских «Дозорах», как в «Звездных войнах». Темная сторона силы всегда привлекательнее. Ограничений нет, контролировать себя не обязательно. И в детских играх и в фильмах плохишей играть всегда проще. Меньше рамок, соблюдения неких условностей. Халява.

Конечно, попыталась оправдать себя Милада, она всегда была добра к людям (кроме ненавистного Подсоса) – этого у нее не отнять. И обретенный дар не обратила бы им во зло. Но, положа руку на сердце, как знать! Понятия добра и зла часто бывают относительны. Дорожка в ад вымощена благими намерениями, как известно. Она не была уверена, что обладание подобным талантом не изменит ее. Например, не словит ли тот же Подсос огоньком в голову, если она выйдет из себя.

В общем, «против» было больше, чем «за». Возможно, она еще пожалеет. Но не сейчас, это точно.

Оксанка… Ну, в конце концов, она девочка взрослая, знает, на что идет. Вернее знала. До того момента, пока она, подруга, не сожгла ей лицо…

Милада скрипнула зубами. Она никак не могла простить себе этого. Понимала, что случилось это все же не совсем по ее вине, однако ничего не могла с собой поделать. И еще она винила Рябинушку. Все-таки могла ведь предусмотреть подобное! А если бы Оксанка начала огонь метать? Хотя… К Оксанке-то она, может, и была готова. К тому же Оксанка – не огневица.

Огневица. В это Милада тоже никак не хотела верить. Бред какой-то. Чтобы в ее родне были какие-то огневики? Демоны из параллельного мира, созданные огнем? Ересь… И тут вдруг на нее стали накатывать озарения. Неожиданно Милада заподозрила истинную причину, по которой ее температура всегда была тридцать восемь и два, даже когда она была совершенно здорова, и что уже с младших классов школы мама перестала волноваться и теребить ее по этому поводу. Вспомнила сожженную в детстве кухню, из-за которой вызывали пожарных, а потом долго судились с нижними соседями из-за затопления. Мама тогда запретила ей трогать спички. А теперь Милада окончательно вспомнила, что она ведь их и не трогала… Значит, уже давно это может… Рождать огонь.

Нет!

Милада помотала головой в такт своим мыслям. Это все неправда.

Я нормальная…

Я никакая не огневица.

Мои предки… А вот кем был дед по отцовской линии? Она никогда его не видела, а слышала о нем только то, что во время войны, будучи танкистом, он единственный из экипажа выжил, когда танк сгорел. Оп-па…

Нервное напряжение дало о себе знать, и Милада не заметила, как провалилась в сон.

– Значит, уедешь, – полуутвердительно спросила в сотый раз Оксанка, бросив камень в воду и задумчиво глядя на разбегающиеся круги.