Кирилл Андронкин - Дом ужасов

— А подержать ее можно?

— Только не делай резких движений, — предупредил я и положил змею на ладонь Тревора.

Он действительно проявил интерес, и мне пришлось ответить на кучу его вопросов. В частности, я объяснил, что язык змеи представляет собой уникальный орган обоняния и одновременно вкуса, рассказал про два желтых пятна на голове, которые позволяют отличить безопасного ужа от его смертоносных сородичей. Потом я описал строение змеиного тела и растолковал, каким образом это животное может без видимых мышечных сокращений передвигаться с довольно большой скоростью. Ему захотелось посмотреть те места на теле ужа, где были порезы, и я указал на неровные полоски, кое-где нарушавшие симметричный узор. Затем, во избежание появления у него неуместной сентиментальности по поводу одного из самых совершенных орудий убийства, когда-либо сотворенных природой, я позволил ему заглянуть в бесчувственные, лишенные малейшей жалости глаза змеи, и разрешил самому оценить силу беспрестанно сокращающихся мышц длинного тела. Я объяснил, что, охотясь, змея лежит совершенно неподвижно в ожидании появления добычи, и на примере собственной чуть подрагивающей руки продемонстрировал несовершенство мускульного контроля человека. Тревор спросил о том, как змея питается, и я рассказал, что она может целиком заглатывать крупные объекты, после чего начинается долгий процесс переваривания пищи. По его завершении змея снова испытывает острое чувство голода, провоцирующее ее на очередную холодную и безжалостную охоту за добычей.

Наконец я водрузил змею на ее обычное место, хотя и заметил, что интерес Тревора к ней не угас. Я показал ему некоторые иллюстрации и объяснил, что особое строение змеиных зубов позволяет животному буквально мертвой хваткой вцепиться в тело жертвы.

После некоторого раздумья я принес несколько довольно-таки жутких фотографий, на который были запечатлен процесс заглатывания лягушки большим ужом.

— Видишь, — сказал я, указывая на большие безжизненные глаза лягушки. — Она уже смирилась со своей участью. Змеиные жертвы, как правило, не оказывают долгого сопротивления.

Тревор выслушивал все это с неожиданным интересом, и на этот раз я простился с ним гораздо теплее, чем раньше. В конце концов, решил я, возвращаясь в террариум и включая на ночь свет, та неподдельная заинтересованность, которую Тревор продемонстрировал в отношении змей, отчасти нейтрализует все негативное, что можно сказать об этом пареньке.

Спустя несколько дней мы встретились с Биллом в городе. Он хотел посоветоваться со мной относительно подарка Тревору ко дню рождения. Я быстро понял, куда он клонит — ему хотелось, чтобы я уступил ему того самого ужа. Билл сказал, что парень и слышать не хочет ни о чем другом, и они с женой, в принципе, не возражали бы угодить мальчугану, естественно, если я объясню ему, как ухаживать за змеей.

Что и говорить, мне польстил такой интерес к моему хобби. Но в своей искренней готовности удружить приятелю я забыл про многое другое, о чем он не раз говорил мне: о заброшенном под кровать сломанном игрушечном поезде — его прошлогоднем подарке, об испорченной яхте, к которой парень охладел на второй день после ее покупки, о щенке, которого во избежание дальнейших мучений в руках безжалостного «хозяина» пришлось отдать на усыпление. Я почему-то забыл тогда обо всем это и с готовностью пообещал Биллу помочь со змеей.

Это оказалось нетрудной задачей. Выбрав теплый солнечный субботний день, я отправился за город. Примерно в пяти-шести милях от города располагались три небольших озера, достаточно богатых рыбой и лягушками, чтобы привлечь всех обитавших в округе ужей. Минут через пятнадцать я заметил приличных размеров змею, медленно проползавшую вдоль борта вытащенной на берег заброшенной лодки. Пару минут она заставила погоняться за ней, но в конце концов пала жертвой своего же любопытства, и я смог подцепить ее. Это была толстая, блестящая красавица примерно шестидесяти сантиметров в длину. Через пару дней мы с Биллом пошли в зоомагазин, где купили небольшой напольный ящик-террариум и дюжину маленьких лягушат, которых змее хватило бы на первые пару месяцев жизни, пока Тревор сам не научится добывать корм для своей питомицы. Иными словами, я постарался сделать все необходимое.

На следующий день после праздника Билл пришел ко мне и рассказал, что, насколько он может судить, Тревор выполнил все данные ему рекомендации и даже заслужил своеобразную благодарность своей питомицы — змея чувствовала себя великолепно и съела одну лягушку.