Саймон Грин - Город, где умирают тени

Закованная в броню с шипами, вышагивала в эпицентре сражения Титания, сжимая в руке старинный длинный меч Костолом. Он с легкостью разрубал плоть, кости, не щадил и металл, и никто был не в силах противостоять ему. Она взмахивала тяжелым клинком, будто он ничего не весил, и торила им широкую кровавую дорогу.

А Пак, горбатый Пак, Хранитель Оружия, хромая между сражающимися, отдавал приказы и радостно смеялся, глядя, как умирают люди. На нем была диадема Хаоса, и неудача, шагая бок о бок с ним, ласково заботилась обо всех, кто попадался им на пути.

Некоторые механизмы разрушения и убийства работали самостоятельно, повинуясь программе, которую заложили в них эльфы. Ревущий Поток безостановочно бил во всех направлениях и топтал солдат. Разрушитель Надежд, невидим и неосязаем, выжигал мечты и убивал веру там, куда падал его раскаленный взгляд. Крестоносцы теряли все, во что они верили, и в рыданиях бежали с поля боя. Похититель Воли опустошал рассудки солдат и оставлял их истерически хохочущими. И отовсюду, где падали сраженные захватчики, их тела переносились в Котел Тьмы, из которого они восставали и сражались уже на стороне Фэйрии. Падая под огнем своих бывших братьев, солдаты кричали от недоумения и ужаса, видя в черных провалах глазниц «восстановленных» крестоносцев собственную неотвратимую судьбу.

Бились тысячи солдат и тысячи эльфов, но солдаты погибали легко, а эльфы не погибали вовсе. Однако битва шла с переменным успехом, и поначалу одна сторона захватила преимущество, перешедшее затем к противнику. Крестоносцы ввели в бой своих жрецов-магов, чтобы отвратить волшебную силу оружия Фэйрии. Жрецы вырывали у «восстановленных» навязанную им эльфами волю, и те вновь падали замертво. Молитвы жрецов внесли сбои в работу волшебного оружия — и оно начинало бить как по чужим, так и по своим. Гранатометы и минометы рассеивали эльфов и не давали им наступать.

Ни одна из охваченных яростной битвой сторон не задумывалась о разрушениях, которые они несут городу, как не задумывалась и о жизнях горожан. Лишь ветер, воя, беспрепятственно гулял по разбитым улицам — такой ледяной, что застывало все, к чему он прикасался. Отступая, крестоносцы взрывали дома, обрушивая их на эльфов и хороня противника заживо. Ослепленные схваткой, эльфы и крестоносцы продолжали сражаться, не видя вокруг ничего, пока наконец по какому-то негласному соглашению и те и другие неожиданно отступили передохнуть, зализать раны и спланировать новые удары.

Тягучая зловонная тишина пала на Шэдоуз-Фолл, вернее на то, что от него осталось. Повсюду были видны только языки пламени и черный дым.

Ночь.

Притихший город залечивал раны. Обе стороны, столкнувшись с непредвиденными потерями, были вынуждены отступить и окопаться, дав себе передышку перед следующим броском. Солдаты и защитники покинули улицы, драконы и вертолеты — небо, оставив после себя хрупкую, израненную тишину. Ничто и никто не передвигался по пустым улицам, лишь негромко потрескивал огонь в догоравших зданиях. Их тусклое малиновое свечение судорожно пульсировало в ночи, как много-много догорающих свечек. Как догорающий город в темноте ада. Где-то стучала на ветру дверь, и прикрыть ее было некому. Порывистый ветер гнал по улице обрывок бумаги — до тех пор, пока тот не обернулся вокруг чьей-то вытянутой неподвижной ноги. Повсюду вокруг дома, в котором прятался Шин Моррисон, лежали тела. Лежали недвижимо, будто сломанные игрушки, в лужах подсыхающей крови, и казалось, что сражение покатилось дальше, а их бросили и забыли. Моррисон все надеялся, что кто-то придет и уберет трупы, но никто не приходил.

Он сидел на стуле у окна первого этажа разбитого снарядами дома и широко раскрытыми глазами смотрел в ночь. Верхний этаж разметало взрывами, и то и дело в подвале что-то осыпалось и поскрипывало, словно полуобвалившийся дом чуть менял положение, пытаясь устроиться поудобнее. Занявшийся здесь пожар каким-то чудом угас, и первый этаж остался почти невредимым, если не принимать во внимание разбитые рамы и выбитые стекла. Электричества не было, отопления тоже, но комната была полна лунного света, отраженного тонкой ледяной коркой, которой покрылся протекавший рядом с домом канал. Сквозь разбитое окно Моррисон вглядывался в пустую улицу, пытаясь высмотреть Джеймса Харта. Уже почти два часа, как тот ушел, пообещав вернуться с подмогой. Но ни Харта не было, ни подмоги…