Саймон Грин - Город, где умирают тени

Кэллеген отвернулся. Сейчас нельзя вмешиваться — могут задержать и арестовать. Он в ответе за происходящее в Шэдоуз-Фолле, значит, обязан сделать все, чтобы положить этому конец. И кажется, он знал, как это сделать. Есть человек, который в состоянии остановить нашествие крестоносцев и повернуть его вспять. Человек, обладающий верой и могуществом. Святой Августин.

Отец Кэллеген громко рассмеялся, и смех его не был радостным. Вместе он и Августин покажут крестоносцам, что есть гнев Божий.

Вихрем вырвались эльфы из страны-под-горой, материализовавшись в Шэдоуз-Фолле, и набросились на крестоносцев, как стая голодных волков на жертву. В одно мгновение тысячи эльфов возникли ниоткуда. Закованные в свои древние панцири и со своим жутким оружием, они скакали верхом на сияющих медью и латунью доспехов конях и неслись по воздуху на удивительных аппаратах из серебряной канители. Кобольды мчались на внушительного вида мотоциклах, двигатели которых работали на человеческой крови, а спригганы явились в таком жутком обличье, что мало чем напоминали живых существ.

Крестоносцы остановились, раздраженные и сбитые с толку появлением нового врага. Офицеры сразу же прозвали эльфов демонами и дьяволами, сатанинским отродьем и пытались отвратить их поднятыми над собой распятиями, но только насмешили эльфов. Жители Фэйрии были старше самой древней земной религии. С легкостью и головокружительной скоростью они пронеслись сквозь передовые части крестоносцев, оставив за собой массы окровавленных вражеских тел. Сверкали мечи, гремели орудия, и разрезали темноту сполохи выстрелов энергетического оружия.

Яростная битва теперь охватила весь периметр города с очагами в центре — там, где эльфы натыкались на отдельные части крестоносцев. Один эльф бросился на танк, когда тот выполз из боковой улочки. Его мощные руки легко разорвали броневые листы — словно вскрыли консервную банку, чтобы достать вкусненькое. Танкисты в ужасе завопили, а эльф оседлал танк, как коня, и машина ревела, буксуя на месте, будто пытаясь сбросить наездника.

Эльф захохотал, протиснулся, извиваясь, в проделанную им в броне дыру и набросился на полумертвых от ужаса танкистов. Деваться им было некуда и отбиться невозможно: слишком тесно. Эльф стал отрывать им головы и пить кровь, бьющую фонтаном из шей. Дикие вопли из чрева танка стихли мгновенно, и эльф, разодрав на части тела, угомонился. Водителя он оставил себе на десерт: вырвал из его груди и сожрал еще трепещущее сердце. Потом выбрался из танка, напевая древнюю песню на давно всеми забытом языке, и отправился на поиски новой жертвы, способной утолить вновь просыпающийся голод.

На улицах и площадях крестоносцы встречали эльфов шквалом перекрестного огня. Эльфов это чуть задерживало, но не останавливало. Очень непросто было убить эльфа, и холодная решимость и отвага — это мифы, придуманные человеком себе в утешение. Кое-где солдатам удавалось загнать в ловушку кого-нибудь из эльфов — они поливали его из автоматов, не жалея патронов, видя, как он извивается и вопит. И неизбежно прекращали огонь, когда кончались патроны, а затем с ужасом наблюдали, как в считанные секунды восстанавливался израненный эльф и кидался на них с прежней яростью.

Взрывы ракет и гранат разносили эльфов в клочья — куски тел разлетались в стороны, но даже и в этом случае фрагменты постепенно сползались, чтобы слиться воедино. Жители Фэйрии были не в состоянии изменить свою форму, и это делало их уязвимыми. Но умелое владение страшным по своей эффективности оружием значительно перевешивало их недостатки. На залпы ракет и снарядов эльфы отвечали потоками элементарных частиц и лучами высокоэнергетичных лазеров, сея всюду смерть и разрушение.

Высоко в небе один за другим атаковали вертолеты крестоносцев драконы. Вертолеты имели броню и несли мощное вооружение, однако драконы были быстрее и маневреннее, а еще они были огнедышащими. Драконы атаковали вертолеты на немыслимых курсовых углах, и пылающие машины падали с неба, как скомканные носовые платки. Обломки рушились как на солдат, так и на эльфов, но поднимались только эльфы.

«Трепещите, миры. Эльфы снова идут воевать».

Оберон на скелете коня со сверкающими костями скакал в самое сердце хаоса, и световое копье вновь и вновь вылетало у него из руки. Копье это было не остановить, и невозможно было увернуться с его пути, оно могло выбрать своей целью одного из тысяч, где бы он ни был. Копье пробивало и стены домов, и сталь и, поразив жертву, возвращалось в руку Оберона, как верный пес к своему хозяину. Офицеры крестоносцев гибли один за другим, порой являясь перед Обероном нанизанными на блестящее древко. Оберон отрубал им головы и приторочивал к своему седлу.