Саймон Грин - Город, где умирают тени

Харт почувствовал, что ему надо как-то среагировать — вскочить с кресла или что-то сказать, но на самом деле он просто оцепенел. За ту минуту, что он слушал деда, Харт успел столько всего пережить. Он не сразу понял, что Время смотрит на него и ждет его реакции. Джеймс облизнул пересохшие губы и прочистил горло.

— Кто… Кто убил их?

— Крестоносцы. Это старинная экстремистская организация, армия христиан-террористов, считающих своей прерогативой лелеять и отстаивать свою собственную версию христианства посредством уничтожения всех и вся, кто может противиться или угрожать ей. Работают они в основном в тени, применяя не только политическое лоббирование и экономическое давление, но и время от времени проливая кровь, хотя можно предположить, что последнее они делают с неохотой. Столетиями они пытаются найти и атаковать Шэдоуз-Фолл. Отчасти потому, что видят в нашем городе рассадник демонов и неестественных существ, но по большей части для того, чтобы наложить лапу на Дверь в Вечность. Они верят, что это откроет им прямую дорогу к Господу.

— Зачем? — спросил Харт, чтобы что-то сказать.

— Кто знает… — пожал плечами Время. — Может, хотят задать Ему какие-то каверзные вопросы о сотворении мира. А может, они сами не знают, чего хотят. С течением времени расслоение свойственно всем экстремистским организациям, и крестоносцы — не исключение.

— А Дверь в Вечность может открыть им доступ к Богу?

— Не исключено. Однако, что называется, в одностороннем порядке, как и всем другим. Обратной дороги нет.

Харт медленно покачал головой, пытаясь собрать все воедино и понять. Скользнув с его колен, Друг обвился вокруг плеч Харта, сочувственно обняв его.

— Успокойся, Джимми, — шепнул Друг. — Не позволяй ему сломить тебя. И попробуй воспринимать не все сразу, а — по капле. Главное, помни: ты здесь не один. Я всегда рядом.

Харт коротко кивнул и взглянул на Время. Его мучил лишь один вопрос:

— Зачем крестоносцам понадобилось убивать моих родителей?

— Затем, чтобы ты вернулся в Шэдоуз-Фолл и «активизировал» пророчество.

Харт дернулся так, будто Время ударил его.

— По-вашему, это я во всем виноват? Они погибли из-за меня?

— Твоей вины здесь нет. Выкинь это из головы. Крестоносцы должны нести полную ответственность за свои акции и за их последствия. Они видят в тебе и твоем пророчестве этакий рычаг, с помощью которого можно попытаться взломать защиту города. Сомневаюсь, что они дадут тебе время на размышление. Шэдоуз-Фолл прикрыт всеми мыслимыми заслонами и средствами обороны, однако слишком поздно мы поняли, что среди нас есть предатели. В связи с этим я решился на беспрецедентный шаг. Единственный остававшийся мне. Я закрыл Дверь в Вечность и полностью отрезал город от внешнего мира. Я даю себе отчет в том, что это шаг отчаяния, и долго держать закрытой Дверь в Вечность не отважусь: давление приходящих душ постоянно растет, и со временем, образно говоря, оно разнесет Шэдоуз-Фолл на кусочки. Люди не понимают, насколько хрупка и зависима природа этого города. Если баланс будет серьезно нарушен, придется сдвигать небеса и землю, чтобы восстановить его. В буквальном смысле слова. Но в настоящее время я, по сути, беспомощен. Я должен выявить предателей, но не в состоянии сделать это. Крестоносцы скрывают их от меня, а ведь еще каких-то несколько месяцев назад я бы утверждал, что такое невозможно. А еще мне не удается наблюдать за их приготовлениями. Я всегда был в курсе всех событий в Шэдоуз-Фолле и его окрестностях — событий прошлого и настоящего. Но, увы, не теперь. Кое-что из происходящего надежно укрывают от меня. Такое впечатление, будто в рассудке моем появились мертвые зоны, и от этого становится очень не по себе. Сейчас ты сам все увидишь.

Харт вздрогнул, потому что обстановка вокруг резко переменилась. Он кружил в полете над городом достаточно высоко, чтобы видеть все и в то же время находиться в эпицентре событий — как паук в центре паутины. Ничего не происходило такого, о чем бы он не знал, ни одно движение не ускользало от его внимания — все становилось известным с точностью до минуты. Он был в состоянии видеть тысячи событий, происходящих одновременно, и слышать рев тысячи голосов, говоривших одновременно. Это было так грандиозно, а себе он казался таким незначительным. Едва не захлебываясь в море информации, Харт с огромным трудом сохранял чувство собственной индивидуальности. Однако, несмотря на свое неумелое барахтанье, он смог рассмотреть сложные узоры и переплетения судеб и почувствовать нити этих судеб в своих пальцах. Будь у Харта время, он смог бы до конца постичь все увиденное и почувствовать, как вращается мир вокруг него. Однако то там, то здесь он стал замечать белые пятна — места, куда проникнуть ему было не под силу, и как бы Харт ни напрягался, люди там не были видны. Ощущение напоминало зуд, невыносимо хотелось почесать зудящее место, но было не дотянуться. И вдруг так же внезапно, как исчез, вернулся пляж, голый и безлюдный, и Харт глубоко вдохнул и протяжно выдохнул, откидываясь на спинку шезлонга.