Лорел Гамильтон - Нарцисс в цепях

— Набей морду этому типу и запрети ей с ним встречаться. Вопрос простой, нечего его усложнять. Или она его любит?

Он покачал головой, не поднимая глаз, так крепко сцепив пальцы, что кожа побелела. Голос его звучал нормально и ровно, но все же слышалось страшное напряжение.

— Нет, она его не любит.

— Так в чем же сложность?

— Сложность такая, что ты себе даже представить не можешь. — Он вскинул глаза, и в них теперь читался гнев.

Я протянула к нему руку — и опустила.

— Если мы действительно образуем один пард, если я действительно ее Нимир-Ра, то моих зверей никто не тронет.

— Волки забрали у тебя Грегори, — напомнил он.

Руки его чуть подрагивали от злости, пылавшей в его глазах.

— И мы едем его забрать.

— Я знаю, что ты вела трудную жизнь. Я слыхал кое-какие рассказы о тебе. Но говоришь ты как очень молодая и наивная. Иногда, как ни пытайся, всех не удается спасти.

Настала моя очередь опустить глаза.

— Я теряла своих. Я подводила своих, и их пытали, их убивали. — Я подняла взгляд. — Но те, кто пытали или убивали их, — они тоже мертвы. Может быть, я не могу спасти всех, но я чертовски тщательно умею мстить.

— Но вред все равно случается. Мертвые не встанут снова — зомби всего лишь трупы, Анита. Это не те, кого ты потеряла.

— Вот это я знаю лучше тебя, Мика.

Он кивнул. Страшное напряжение несколько спало, но в глазах его стояла старая боль еще не зажившей раны.

— Я сделал для Джины и остальных все, что мог, но этого все равно мало. И всегда всего будет мало.

Я тронула его за руки, и на этот раз он не убрал их.

— Может быть, вместе мы сможем сделать достаточно.

Он посмотрел на меня внимательно:

— Ты действительно собираешься сделать то, что говоришь?

— Анита редко говорит то, чего не собирается делать, — сказал Рафаэль. — Но я бы на ее месте сперва спросил, в чем проблемы, а потом бы уже обещал их решить.

Я не сдержала улыбки:

— Я как раз собиралась спросить: во что это такое страшное попала Джина?

Он крепко сжал мои ладони. Посмотрел мне в глаза. Не с любовью, даже не с вожделением, но очень серьезно.

— Давай сначала выручим твоего леопарда, потом ты меня спросишь, и я тебе все расскажу.

Машина притормозила и свернула, заскрипел гравий под шинами. Поворот к ферме на опушке леса, окружающего лупанарий.

— Расскажи часть сейчас, Мика. Мне это нужно.

Он вздохнул, поглядел на свои сцепленные руки, потом медленно поднял глаза на меня.

— Как-то мы попали под власть одного очень плохого типа. Он все еще хочет нами владеть, и я ищу достаточно прочное убежище.

— Так почему ты боялся мне сказать?

Он чуть шире раскрыл глаза:

— Почти любой пард предпочтет держаться подальше от такой беды.

— "Беда" — это мое второе имя. Между «Анита» и «Блейк». — Он недоуменно приподнял брови. Наверное, не видал никогда такой реакции. — Я не собираюсь отпихиваться от вас из-за какого-то ополоумевшего альфы. Вы мне дайте знать, откуда исходит опасность, и я с ней разберусь.

— Хотел бы я иметь твою уверенность.

Такая тяжелая скорбь была в его взгляде, такая горькая потеря. Я даже поежилась, и он выпустил мои руки, отодвинулся как раз перед тем, как Мерль открыл дверцу и предложил ему руку. Руки он не принял, но выскользнул в темноту.

Риис последовал за ним, глянув на Рафаэля, будто царь крыс попросил его выйти и дать нам поговорить. Я обернулась к Рафаэлю.

— Ты хочешь что-то сказать?

— Будь поосторожнее с ним, Анита. Никто из нас не знает ни его, ни его зверей.

— Забавно. У меня была та же мысль.

— Несмотря на то, что он может заставить твоего зверя клубиться в тебе?

Я посмотрела в темные, черные глаза:

— Быть может, как раз поэтому.

Рафаэль улыбнулся:

— Мне бы уже следовало знать, что ты не из тех, кто позволяет пристрастиям затмевать себе зрение.

— О нет, оно вполне затмевается, но ненадолго.

— Ты с тоской об этом говоришь.

— Да. Иногда я думаю, как оно было бы на самом деле — просто влюбиться, не взвешивая перед тем риск.

— Если это получается, то лучше ничего нет на свете. Если нет, это как если у тебя вырвут сердце и раскромсают на куски у тебя на глазах. Остается огромная пустота, которая никогда не зарастет.

Я посмотрела, не зная, что сказать, но все-таки заметила:

— Ты говоришь, будто по опыту.

— У меня есть бывшая жена и сын. Они живут в другом штате, настолько далеко, насколько она смогла его увезти.

— А что случилось, если это не слишком бестактный вопрос?