Лорел Гамильтон - Лазоревый грех

Дамиан сказал, все еще стоя на коленях и бережно держа мою руку:

— Они нашли кого-то, чтобы спасти что можно было, но все равно вид у его волос обгрызенный.

У Жан-Клода стал больной вид, что для вампира не так-то просто.

— Он в достаточно хорошей форме, чтобы быть сегодня с нами? — спросил он. Не знаю, кого он спрашивал: всех или никого. Но Жан-Клод сообразил, какой это плохой признак — что Ричард себя «изувечил».

— Не уверена, что кто-нибудь из нас в такой форме, — ответила я.

Он поглядел на меня с неодобрением:

— Мы достаточно сильные, ma petite.

— Сильные — да, но и усталые. Могу сказать только за себя, но если Мюзетт еще раз потребует у меня Ашера, я ей дам в морду.

— Это против правил, ma petite.

— А что может ее заставить заткнуться насчет Ашера? Или нам надо трахнуться у нее на глазах, чтобы она отвалила?

Дамиан стал поглаживать мою руку, и я ее выдернула.

— Не надо меня успокаивать. Я злюсь и имею на это право.

— Право — oui, ma petite, но не роскошь.

— Это еще что значит?

— Гнев, не имеющий цели, сегодня будет роскошью, ma petite, которой мы не можем себе позволить. Нам не следует давать Мюзетт повода переступать границы, которые мы так тщательно выговорили.

Он был прав, и это злило меня еще сильнее.

— Ладно, ладно, ты прав, в этой гребанной политике ты всегда бываешь прав. Но что мы будем делать, чтобы Мюзетт перестала спрашивать про Ашера?

— У меня есть только одно возможное решение, — сказал Жан-Клод.

Но с этим решением пришлось подождать, потому что сквозь шторы вышел Мика, за которым следовали Натэниел и Мерль.

Наряд Натэниела был в основном кремового цвета с цветными кожанами полосками и не прикрывал почти ничего. Белый ремень закрывал что-то спереди, оставляя голыми ягодицы. Сапоги кремового цвета поднимались выше колен, но сзади были открытыми, и ноги виднелись на ходу до середины икр, если он шел от тебя. Каблуки у сапог были целых три дюйма, но Натэниел знал, как на них ходить. Я знала, что каждую ночь в «Запретном плоде» он надевал еще меньше, и это меня смущало, но Натэниел заверял, что ему так вполне удобно. Стивен уложил рыжеватые волосы Натэниела, создав самую большую французскую косу, которая только может быть на свете. Вообще-то французская коса не должна доходить до колен. Тонкий грим вокруг глаз подчеркивал их фиалковый цвет, придавая им чуть ли не болезненную, потрясающую красоту. Помада придала форму рту, зовущему к поцелуям даже издали. Натэниел был бы похож на девушку, если бы его наряд оставлял хоть какие-то сомнения в его мужской стати.

Мерль был одет в некую версию обычного наряда телохранителей: черную кожу. Черные кожаные штаны поверх сапог с серебряными носками, черная футболка под черной кожаной курткой. Его собственный наряд. Рост шесть футов с хвостиком, волосы с проседью до плеч, усы, бородка. Выглядел он вполне адекватно — байкер со стажем и крепкий орешек. Сейчас он светился такой злостью, что его зверь клубился вокруг него, как нечто почти видимое.

— Что случилось? — спросила я.

Мерль зарычал:

— Если этот подонок еще раз тронет моего Нимир-Раджа, я ему руку оторву и ему же в задницу засуну.

— Паоло, — сказали Ашер и Жан-Клод в один голос.

— Да, — прорычал Мерль.

А Мика веселился. Его все это не возмущало, но вообще Мику мало что возмущало в этой жизни. Один из самых беззаботных людей, каких мне приходилось видеть. Иначе он вряд ли удержался бы у меня в бойфрендах.

— Меня это не смущает, Мерль.

— Не в этом дело, — возразил высокий телохранитель. — Это оскорбительно. Это значит, что у них совсем нет к нам уважения.

— Это Паоло, — сказал Ашер. — У него ни к кому нет уважения, кроме Белль.

— Ага, — сказала я, — понимаю. Паоло и Натэниела тоже лапал.

Мерль тихо зарычал так, что мурашки поползли у меня по коже.

Портьеры раздвинулись, и просунулись голова и плечи Бобби Ли.

— Если только не пора начинать рвать народ в клочья, вы бы лучше вернулись.

Мы переглянулись, вздохнули почти в унисон и направились обратно.

Перед нами стояла стена одетых в кожу телохранителей — крысолюдов, гиенолаков, леопардов, — и потому не было видно, кто это там кричит высоко и жалобно.

— Дайте пройти, — сказала я.

Никто не обратил внимания.

— Эй, люди, дайте пройти! — гаркнул Мерль, и стена расступилась, как воды кожаного океана.

Кричал Стивен. Он прижимался к дальней стене, будто хотел влезть в нее и вылезти с другой стороны. Перед ним стояла Валентина. Она ничего такого с ним не делала, что я видела бы или хотя бы ощущала. Но стояла она очень близко, и крохотная ручка висела в воздухе перед Стивеном.