Лорел Гамильтон - Лазоревый грех

Он говорил так, будто тыкал в какое-то больное место с хирургической точностью.

Я наморщила лоб, продолжая моргать.

— Извини, но о чем это ты? — Я действительно ничего не понимала.

— Не строй из себя скромницу, Анита, этого ты не умеешь.

— Я ничего из себя не строю, Дольф, я просто ни хрена не понимаю.

И тут мне стукнула в голову мысль, но это же не может быть? Не думает же Дольф... Я посмотрела на него и заподозрила, что именно это он и думает.

— Ты намекаешь, что я беременна?

— Нет, не намекаю.

Я чуть расслабилась. А не надо было.

— Я спрашиваю: ты знаешь, кто отец, или их было слишком много, чтобы угадать?

Зебровски встал. Он был так близко к Дольфу, что тому пришлось чуть подвинуться.

— Я думаю, тебе следует уйти, Анита, — сказал он.

Дольф продолжал сверлить меня взглядом. Я бы взбесилась, если бы не была так ошарашена.

— Мне случалось раньше блевать на осмотре места преступления.

Зебровски чуть подался от стола. У него был вид человека, который знает, что по рельсам летит поезд, и понимает, что никто не успеет вовремя убраться. А я все еще не думала, что дело так плохо.

— Раньше ты никогда не теряла сознание.

— Дольф, я была больна. Настолько больна, что не могла вести машину.

— А сейчас вроде бы оправилась, — сказал он голосом низким и рокочущим, наполненным гневом, который, кажется, у него сейчас все время держался под самой поверхностью.

Я пожала плечами:

— Наверное, вирус.

— И это никак не связано со следом клыка у тебя на шее?

Я потянулась к следу, но заставила себя опустить руку. Честно говоря, я о нем забыла.

— Я была больна, Дольф. Даже мне случается заболеть.

— А на синдром Влада ты еще не проверялась?

Я медленно вдохнула, медленно выдохнула и подумала про себя — хрен с ним. Дольф явно не собирался оставлять тему. Хочет поссориться? Я могу. Черт побери, простая, от всей души перебранка с криками меня сейчас очень манила.

— Я уже сказала, я не беременна. И мне плевать, веришь ты мне или нет, потому что ты мне не отец, не дядя, не брат и вообще никто. Ты был моим другом, но и это сейчас под вопросом.

— Ты либо одна из нас, либо одна из них, Анита.

— Из кого? — спросила я, вполне уверенная в ответе, но мне надо было услышать его вслух.

— Из монстров, — ответил он почти шепотом.

— Значит, ты называешь меня монстром? — Я не шептала, но голос у меня был тихий и выдержанный.

— Я говорю, что ты должна выбирать, с нами ты или с ними. — При слове «с ними» он показал на Джейсона.

— Ты вступил в «Люди против вампиров» или в другую правую группу, Дольф?

— Нет. Но начинаю с ними соглашаться.

— Хороший вампир — мертвый вампир?

— Они и так мертвые, Анита. — Он шагнул ближе, оттесняя Зебровски. — Они вонючие трупы, у которых не хватает соображения лежать в своих проклятых могилах.

— Согласно закону, они живые существа, имеющие права и защищаемые законом.

— Может, в этом закон не прав.

С одной стороны, мне хотелось спросить: «Ты знаешь, что весь разговор записывается?» С другой стороны, я была рада, что он высказался. Если он начнет выступать как свихнувшийся расист, это поможет уберечь Джейсона. А то, что это повредит карьере Дольфа, тоже меня волновало, но не настолько, чтобы принести Джейсона в жертву. Я хотела бы спасти всех своих друзей, но если кто-то настроился на самоуничтожение, то приходится делать лишь то, что можешь. Нельзя выкопать человека из дерьма, если он не согласен сам взять лопату и тебе помочь.

Дольф не помогал. Он наклонился, оперся ладонями на стол и приблизил лицо к Джейсону. Джейсон отодвинулся, насколько позволял стул. Зебровски поглядел на меня, и я сделала страшные глаза. Мы оба знали, что, если Дольф пальцем тронет подозреваемого, на его карьере можно поставить большой и жирный крест.

— Как оно похоже на человека! — сказал Дольф. — Но все равно не человек.

Мне не нравится местоимение «оно» в применении к моим друзьям.

— И ты действительно позволяешь, чтобы он до тебя дотрагивался?

Он. Даже когда ненависть к монстрам слепит глаза, трудно разобраться, где «оно», а где «он».

— Да, — ответила я.

Зебровски стал обходить Дольфа — наверное, чтобы встать между ним и Джейсоном.

Дольф обернулся ко мне, все еще нагнувшись, слишком еще близко к Джейсону, чтобы не вызывать тревоги.

— А укус на шее — это тот кровосос, с которым ты трахаешься?

— Нет, — сказала я, — это новый. Я теперь трахаюсь с двумя такими.

Он пошатнулся, почти как от удара, и тяжело оперся на стол. Секунду мне казалось, что он сейчас свалится на колени к Джейсону, но он с видимым усилием овладел собой. Зебровски взял его за рукав: