Лорел Гамильтон - Лазоревый грех

Детектив Вебстер вышел, не сказав больше ни слова. Вид у него был встревоженный, и не зря. Я бы поручилась, что детектив О'Брайен зло будет помнить до гробовой доски и с каждого спросит без скидки.

Она глядела на меня, но злость в ее глазах относилась не только ко мне. Может быть, она накопилась за многие годы работы единственной женщиной среди мужиков, может, сама работа сделала ее желчной, а может, она с детства мрачная. Не знаю, и плевать мне, честно говоря.

— В наши дни поимка международного террориста может сделать человеку карьеру, — сказала я с разговорной интонацией, не глядя на нее.

От ненависти, мелькнувшей в ее глазах, мне захотелось съежиться.

— И вы это отлично знаете.

Я покачала головой:

— О'Брайен, я не делаю карьеру в полиции. И даже в ФБР не делаю. Я — ликвидатор вампиров, и я помогаю расследовать дела, где фигурируют монстры. Табличка у меня на груди — дело настолько новое и беспрецедентное, что до сих пор ведутся споры, будет ли нам придан ранг федеральных маршалов и можно ли нас вообще продвигать по служебной лестнице. Я — не угроза вашему росту. Заслуга их поимки нисколько не помогла бы моей карьере. Так что берите ее себе.

В ее глазах ненависть сменилась недоверием.

— А что вас тогда интересует в этом деле?

Я покачала головой:

— Еще не доперли, О'Брайен? То, что сказал Вебстер: международный шпионаж, промышленный шпионаж, подозрение в терроризме, и это еще только первые строки списка.

— Ну и что? — Ее руки лежали сцепленные на папке, будто защищая ее от меня, будто она опасалась, что я сейчас выхвачу эту папку и дам деру.

— Он следил за мной, О'Брайен. Зачем? Я никогда не выезжала из страны. За каким чертом и каким международным бандитам я понадобилась?

Она чуть наморщила брови.

— Вы действительно не знаете, зачем они вас преследовали?

— Нет. Вы бы хотели, чтобы за вами следил кто-нибудь вроде этого типа?

— Нет, — сказала она уже мягче, как-то неуверенно. — Не хотела бы. — Она смотрела на меня твердыми глазами, но уже не такими твердыми, как раньше. Извиняться она не стала, но протянула мне папку. — Если вы действительно не знаете, что им от вас надо, то вам следует знать, что за человека вы накопали для нас... маршал Блейк.

— Спасибо, детектив О'Брайен, — улыбнулась я.

Ответной улыбки не было, но она послала детектива Вебстера принести еще кофе нам обеим. И она велела ему приготовить свежий, а потом уже наливать нам. Детектив О'Брайен нравилась мне все больше и больше.

Этого человека звали Леопольд Вальтер Хайнрик, по национальности — немец. Подозревался он почти в любом серьезном преступлении, которое можно придумать. Серьезные — я имею в виду серьезные. Он не срезал сумки, не был шулером. Его подозревали в работе на мировые террористические группы, в основном с арийской направленностью. Это не значит, что он никогда не брал денег у людей, которые действовали не для того, чтобы сделать мир удобнее для расистов, но предпочитал он работать на расистов. Он был замешан в том направлении шпионской деятельности, которое помогает светлокожим либо остаться у власти, либо получить власть над людьми с менее светлой кожей.

В деле был список известных сообщников, некоторые с фотографиями. Часть снимков была по качеству как фотографии на кофейной кружке, но в основном — зернистые факсы фотографий наблюдения. Лица в профиль, лица людей, снятых во время посадки в машину, входа или выхода из здания в далеких странах. Как будто эти люди знали, что их фотографируют, или боялись, как бы этого не случилось. Были там два лица, к которым я возвращалась — двое мужчин, — один в профиль в шляпе, другой смотрит в камеру, но лицо смазано.

О'Брайен встала рядом со мной, разглядывая две фотографии, отложенные мной на край стола.

— Вы их узнаете? — спросила она.

— Не уверена.

Я потрогала края фотографий, будто от этого они станут реальнее, выдадут мне свои тайны.

— Вы все время к ним возвращаетесь.

— Я знаю, но не то чтобы они мне знакомы. Скорее будто я их где-то видела. И недавно. Не могу сообразить, но знаю, что видела их или людей, очень на них похожих.

Я всмотрелась в зернистые изображения, серо-черно-белые, составленные из точечек, будто это был факс с факса с факса. И кто знает, откуда взялся оригинал?

О'Брайен вроде бы прочла мои мысли, потому что сказала:

— Вы работаете с факсами, сделанными с плохих фотографий наружного наблюдения. Здесь их мать родная не узнает.