Эрик Хелм - Уцелевший

— Повторяйте за мною, — велел он, — слова пятьдесят первого псалма [31] Псалом 50-й в русской Библии .

«Помилуй меня, Боже, по великой милости Твоей, и по множеству щедрот Твоих изгладь беззакония мои.

Многократно омой меня от беззакония моего, и от греха моего очисти меня, ибо беззакония мои я сознаю, и грех мой всегда предо мною...»

Де Ришло дочитал покаянный псалом до конца, глядя в маленький карманный молитвенник, светя себе карманным фонарем, торжественно и четко выговаривая каждое слово. Затем все трое поднялись и начали разговаривать уже обычными голосами.

Выслушав сжатый, но довольно впечатляющий рассказ о случившемся, Аарон шлепнулся прямо на жертвенник и, ошеломленно глядя перед собою, зарыдал, как малое дитя. Рассудок Саймона явно прояснился, а отсутствием воображения маленький горбоносый иудей не страдал.

Помнил он и злосчастную вечеринку, и сеанс гипноза, устроенный герцогом на Керзон-Стрит. Но после того — провал, пустота. Сознание частично возвратилось к Саймону лишь в начале шабаша, однако даже сатанинское действо он помнил смутно и расплывчато, словно участвовал в нем не сам, а наблюдал творившиеся мерзости откуда-то издалека. И пришел в неописуемый ужас, распознав себя в беззащитной кривляющейся фигурке. Но был совершенно безволен и бессилен противодействовать творившемуся вокруг.

На востоке уже занималась зеленоватая заря. Де Ришло успокаивающе обнял Аарона за плечи:

— Не принимай этой пакости чересчур близко к сердцу, дружище. Тебя спасли — с Божьей помощью, — и, по крайней мере, сейчас, ты в полной безопасности. Благодари Всевышнего, что сохранил рассудок: на это я, честно говоря, уже и не надеялся, увидав тебя в столь милом состоянии.

Саймон кивнул:

— Понимаю... Действительно, очень повезло. Только... надолго ли? Моката из шкуры вон вылезет, чтобы заполучить меня вновь!

— Покуда мы вместе, можешь не шибко беспокоиться, — ухмыльнулся Рекс. — Ежели втроем не осилим паршивого сатаниста, значит, мы вовсе не столь выдающиеся личности, как я привык полагать.

— Он не просто сатанист, — медленно и серьезно вымолвил Саймон. — По крайней мере, не заурядный слуга чертовщины. Он...

Аарон сглотнул и смолк.

— Что — он?..

— Нет, ничего... Понимаешь, я...

Саймон запнулся и покосился на герцога.

— Да, mon ami?

— Я... родился под определенным сочетанием планет и потому становлюсь ключевой единицей в ритуале, который Моката желает совершить немедленно и любой ценой. Боюсь, он употребит все свои колдовские возможности, дабы вернуть меня тотчас и незамедлительно. Хочу я того, или нет.

— Неужто опасность не миновала? — озадаченно спросил Рекс. — Ведь, насколько разумею, взывать к Сатурну следовало дня два назад, когда мы вмешались и поломали Мокате затею...

— Не-а...

Саймон печально покачал маленькой птичьей головой:

— Та ночь просто-напросто была самой удобной. Но тот же обряд можно совершать с достаточными шансами на успех и в любые последующие сутки, покуда Сатурн и Марс пребывают в одном зодиакальном доме.

— Значит, чем дольше вы с милым другом Мокатой остаетесь врозь, тем слабее надежда выкинуть необходимый фокус? — вопросил Рекс.

Де Ришло только вздохнул. Его лицо посерело и осунулось от напряжения и бессонницы.

— Не изволь беспокоиться, mon ami. Сдается мне, Саймон прав. Едва лишь опять наступят сумерки, Моката использует все свои наличные силы — они, как ты убедился, весьма ощутимы, — и в предстоящую ночь надобно будет сражаться сызнова. Боюсь, это окажется боем насмерть, спиной к стене.

* * *

— Теперь до свиданья , — сказал незнакомец, когда Родриго выбрался на вольный воздух. — Нет , — улыбнулся он ласково и светло, — я, разумеется, не оставлю тебя в этом мире без попечения и присмотра! А когда придет и пробьет сужденный каждому из людей час, мы снова встретимся на пороге мира иного... Ты начинаешь радовать своего хранителя, Родриго. По-настоящему радовать .

— Скажи, — промолвил испанец, — путь к спасению не закрыт для меня?

— Этот путь, в конечном счете, не закрыт ни для кого. Но совершивший неслыханные, невообразимые злодейства, истреблявший ближних сотнями тысяч, рушивший царства, множивший мировое зло и страдания, неимоверно затрудняет собственное восхождение по ступеням, ведущим к свету, растягивает путь на очень, очень долгое время. И, разумеется, платит муками за чужие горе и боль. Но трижды горе тому, кто сознательно и целеустремленно способствовал страшному, злому началу, терзающему земные миры; кто противостоял силам Света не от природной испорченности, а вполне ведая, что творит! Зарытый тобою талисман способен наделить своего владетеля великой и страшной — поистине страшной мощью. Человек, склонный пособничать силам тьмы, никогда и ни за что не расстался бы с ним по собственной воле — вспомни побежденного тобою Торбьерна... Твоим же первым побуждением было вышвырнуть окаянную вещь — но именно этого и нельзя было делать .