Эрик Хелм - Уцелевший

Вновь окропили Саймона святой водой и умастили миром. На все четыре стороны света — север, юг, восток и запад — был сотворен жест Гора. После этого де Ришло обрызгал святой водой Аароновские ладони и стопы. Вкруг лодыжек и запястий он привязал пучки ассафетиды. Поместил в правую руку недвижного друга сферу, венчанную крестом, в уста ему вложил фиал, наполненный ртутью. Повесил на шею венок из цветов чеснока, сотворил освященным елеем знак креста на лбу лежащего. Каждому из упомянутых действий предшествовала молитва, сосредоточение мысли, призыв к архангелам, высшим светоносным существам, и к собственному эфирному «я», следящему за человеком из наднебесных слоев мироздания.

Наконец, приблизительно часом позже, когда все необходимые действия и обряды совершились, де Ришло вновь осмотрел Саймона. Тело Аарона стало заметно теплее, бледность отхлынула, морщины ужаса и отвращения разгладились. Кома сменилась естественным, здоровым сном, дыхание выровнялось и углубилось.

— Кажется, с Божьей помощью, мы спасли его, — объявил герцог. — Выглядит почти выздоровевшим, но лучше подождать, покуда проснется сам. Я сделал все, что мог; теперь надо лишь передохнуть и подождать.

Американец провел по глазам ладонью, а де Ришло бессильно повалился наземь.

— Да, отдохнуть и впрямь не вредно, — заметил Рекс. — Э-э... послушайте... не будет кощунством, ежели я выкурю сигаретку?

— Разумеется, нет, — сказал герцог, извлекая из кармана собственный портсигар. — Возьми лучше гавану. Атмосферу добра или зла создают помыслы, а вовсе не формальности.

Некоторое время во тьме тихо тлели и мигали два оранжевых огонька. Затем они угасли, а небо на востоке начало понемногу сереть. Каменные исполины, отовсюду обставшие де Ришло и Рекса, возносились на двадцатифутовую высоту, начиная выделяться резкими, черными, внушавшими почтительную робость силуэтами.

— Какое странное место, — пробормотал Рекс. — И сколько, по-вашему, лет насчитывает это сооружение?

— Четыре тысячи лет, или чуть больше.

— Ого!

— Ну, mon ami, Стонхендж — сущий юноша по сравнению с пирамидами фараоновского Египта! А уж по архитектурным достоинствам — и научным расчетам, предшествовавшим постройке, — может сойти рядом с ними за неуклюжую детскую забаву.

— Древние бритты были, пожалуй, куда разумнее и сноровистее, чем принято полагать, коль сумели воздвигнуть капище из таких чудовищно тяжких глыбищ! В каждой, наверное, тонн пятьдесят, или все сто. Современный подъемный кран и от земли не оторвал бы ни единую...

Де Ришло кивнул:

— Соединенные усилия тысяч благоговейных рук, волочивших за кожаные канаты — быть может, по грубым деревянным каткам, не знаю, — могли бы совладать и с этой огромной тяжестью. Любопытно иное: так называемые «чуждые камни» доставили из карьеров, обнаруженных на расстоянии двухсот миль отсюда. Представляешь, Рекс?

— «Чуждые камни»?

— Глыбы, образующие внутреннее кольцо и внутреннюю подкову, принято именовать «привозными» или «чуждыми», потому что их доставили издалека — откуда-то из Пемброкшира, если память не подводит меня.

— Подкову... — задумчиво произнес американец. — Опять подкова! Но я вижу лишь полуразрушенные кольца каменных столбов...

— Стонхендж сильно пострадал от времени, однако изначально храм состоял из внешнего кольца — огромных каменных арок, — концентрического внутреннего круга, образованного глыбами помельче, а в сердцевине капища возносились пять трилитонов, образовывавших подкову. Два, как видишь, устояли по сей день. Но трилитоны, в свою очередь, охватывали еще одну подкову, из уже небольших валунов!

— Друиды тоже полагали подкову магическим знаком?

— Вне сомнения. Как тебе теперь известно, подкова — один из могущественнейших символов, неразрывно связанных с Силами Света. Потому я и воспользовался ею наравне со свастикой и крестом.

Воцарилось продолжительное безмолвие.

Саймон шевельнулся.

Оба друга подскочили.

Аарон медленно, с трудом раскрыл веки, повел еще мутным, полуосмысленным взором, узнал, наконец, де Ришло и Рекса.

— Где я? — слабо прозвучал вопрос, почти неизбежно задаваемый всяким, пришедшим в себя после длительного обморока.

Не отвечая, де Ришло бережно помог спасенному подняться, встать на колени, сам опустился рядом, велел Рексу сделать то же и поддерживать обессилевшего Саймона с другой стороны. Затем герцог вознес благодарственную молитву.