Эрик Хелм - Уцелевший

Случайному наблюдателю или шапочному знакомцу дружба этих двоих могла бы показаться весьма и весьма странной, — однако, невзирая на различие в возрасте и национальности, внешности и воспитании, герцога и ван Рина связывали отношения давние, прочные, испытанные.

За несколько лет до описываемых событий обстоятельства, о коих пока что надлежит умалчивать, привели Рекса прямиком в советскую тюрьму, и старый французский эмигрант не колеблясь переменил мирное, уединенное существование высокородного ценителя старинных манускриптов и холстов на полную опасностей жизнь международного авантюриста и пустился разыскивать пропавшего друга в страшных ледяных просторах большевистской России. Он умудрился извлечь Рекса из застенка, хитроумно обставить побег и достичь неусыпно охранявшейся границы, а затем пересечь ее, миновав перед тем сотни верст, именовавшихся закрытой территорией. Неописуемые ужасы тамошних мест заставили бы подняться дыбом волосы на чьей угодно голове.

В странном и неслыханном приключении были и другие участники: молодой Ричард Итон и маленькая отважная княгиня Мари-Лу, не успевшая своевременно покинуть растерзанную революционной бурей страну и очутившаяся в положении, приблизительно схожим с Рексовым.

Похождения Итона и ван Рина в Советском Союзе когда-нибудь составят сюжет иной книги. Упомянем только, что чудовищные эксперименты, проводившиеся строжайше засекреченными русскими лабораториями, привлекли внимание известных западных кругов. Данные о массовых опытах над умерщвленными узниками затерянных среди непроходимой тайги концентрационных лагерей, не значащихся даже в списках ОГПУ, требовали немедленной проверки. Проверка сорвалась. Пятерым беглецам удалось выскользнуть из России лишь благодаря исключительной, невероятной удаче, да еще познаниям герцога в областях, о коих с университетской кафедры не принято говорить всерьез.

Мари-Лу стала невестой, а впоследствии женой Итона; любящая чета спокойно и счастливо жила со своей маленькой дочерью Флер в уютном сельском доме близ Киддерминстера. Но, беря длинную ароматную сигару Ноуо de Monterrey из палисандровой шкатулки, услужливо предложенной лакеем, Рекс размышлял вовсе не об Итонах, а о пятом товарище тех минувших дней, человеке, чей изощренный ум и неожиданная в хрупком, нервном, узкоплечем еврее отвага не раз выручали всех их, преследуемых обученными агентами, натасканными овчарками и неназываемыми тварями по заснеженному аду Закрытой Территории, куда, к счастью, не разрешили доступа обычным подразделениям карательных войск, способных оцеплять и прочесывать самые большие пространства умело, быстро и досконально.

Ван Рин размышлял о Саймоне Аароне.

«Почему не пришел, как уславливались, почему задерживается?» — ломал себе голову Рекс. Никогда прежде дружеские вечера у де Ришло не обходились без непременного присутствия Саймона. Почему герцог лишь отшучивается, а то и просто отмалчивается в ответ на все вопросы, задаваемые ван Рином битых полтора часа?

Чувствовалось в уклончивости де Ришло странное, тщательно скрываемое беспокойство; Рекс ощущал за мягкой манерой и неторопливой, сдержанной беседой нечто весьма и весьма неладное...

Американец медленно покачивал округлый бокал, гоняя по тонким стеклянным стенкам восхитительное старое брэнди, составлявшее гордость герцогского погребка, и следил, как лакей собирает опустевшие столовые приборы, готовясь покинуть гостиную. Наконец, дверь плавно и бесшумно затворилась. Ван Рин решительно поставил бокал, поднял глаза и обратился к де Ришло без обиняков:

— Думается, ваша светлость, самое время настало отверзнуть уста...

— Прости?.. — недоуменно переспросил де Ришло.

— Расколоться. Выложить старому приятелю правду, чистую правду и, разумеется, ничего, кроме правды.

Герцог не торопясь обрезал кончик новой сигары, поднес к табаку зажженную спичку, затянулся два-три раза и осторожно ответил:

— Может быть, Рекс, тебе лучше пояснить, о какой правде речь, и в чем именно следует... гм... расколоться?

— Куда подевался Аарон? Год за годом ужинаем втроем в первый вечер моего приезда — и вдруг сегодня его нет! И чересчур уж небрежно вы отвечаете на любую попытку проведать, куда он запропастился. Так куда же, ваша светлость?

— А и в самом деле, друг мой, куда? — повторил герцог, проводя холеными пальцами по худощавому, точеному лицу. — Я пригласил Аарона, сказал, что твой корабль прибывает нынче утром. Саймон очень обрадовался, тотчас дал согласие прийти, — но, как видишь, не почтил нас присутствием...