Эрик Хелм - Уцелевший

— Боюсь, что понадобится время, друг мой, — озабоченно сказал де Ришло. — И отвечать за успех невозможно. Тем не менее, тебе известно, какие в этой игре ставки, чем обернется успех Мокаты — не приведи Господи! Посему, скорбь и тоску надлежит подавить. Не можешь — лучше удались, не присутствуй.

— Я останусь.

Герцог начал убирать из пентаграммы все принесенное накануне и защищавшее четверку друзей ночью: серебряные чаши со святой водой, подковы, чеснок, мандрагору. Их сменило деревянное блюдо и семь подносиков, спешно раздобытых Мари-Лу на кухне. Де Ришло насыпал на блюдо немного темного порошка и приблизился к Рексу.

— Боюсь, mon ami, тебя придется побеспокоить. Иначе задуманного не получится.

— Беспокойте, — мрачно откликнулся Рекс. — Не играет ни малейшей роли, только бы взять за глотку эту сволочь, сатаниста.

— Вот и хорошо.

Герцог достал перочинный нож, поднес горящую спичку, тщательно прокалил кончик лезвия.

— Ты уже достаточно повидал и знаешь: я ничего не делаю бесцельно. Сейчас прошу капельку твоей крови. Взял бы собственную, но речь о Танит, и кровь любящего — да и любимого, пожалуй — окажет куда более сильное воздействие.

— Берите хоть все полтора галлона, — выдавил Рекс, поднимая рукав пиджака и откатывая припачканную манжету.

— Чистое излишество, — спокойно сказал герцог. — Обойдемся уколом в палец. Требуется четверть ликерной рюмочки, не больше.

Де Ришло сделал быстрый, глубокий, но точный и безопасный надрез, придавил окружающие ткани, чтобы кровь текла побыстрее.

Затем направился к простертой Танит и осторожно срезал семь золотых волосков. Перемешав темный порошок и кровь до густого, пастообразного состояния, вылепил семь крохотных пирамидок, и в каждую вложил по одному свернутому спиралью волосу.

С помощью Ричарда герцог развернул и тщательно уложил тело девушки ногами к северу. Обновил меловую черту внутреннего круга, имевшего семифутовый радиус.

— Теперь будьте любезны отвернуться на несколько секунд, — велел он присутствующим. — Я продолжу приготовления.

Все послушно уставились в противоположную стену, а де Ришло почти беззвучно проделал несколько оставшихся неизвестными действий. Когда герцог разрешил смотреть, семь пирамидок уже стояли на семи подносах, окружая недвижное тело.

— Мы останемся по внешнюю сторону круга, дабы вызванный дух был надежно замкнут и отделен от наблюдателей.

— Зачем? — глухо спросил Рекс.

— Если низший, злобный дух пожелает выдать себя за Танит и явиться нам, он окажется бессилен повредить, заточенный в пентаграмме, словно в непроницаемом сосуде с незримыми глазу стенками.

Де Ришло зажег семь пирамидок, быстро дополнил защитный барьер новыми знаками, отступил ко входной двери и выключил свет.

Пасмурного света ранней зари и слабых колеблющихся огоньков хватало, чтобы видеть друг друга и Танит с достаточной ясностью.

Саймон осторожно тронул герцога за локоть.

— Простите, но я подумал: а вполне ли это безопасно? Вдруг Мокате взбредет в башку напасть еще раз, пока мы находимся вне пентаграммы и безо всякого прикрытия?

— Исключается, — ответствовал де Ришло. — Послав сюда черного убийцу на вороном коне, сатанист любого калибра наверняка должен был выбросить последнюю карту из окаянной колоды.

— Не понимаю...

— Подобное действие высасывает магическую силу на много дней вперед. Как чародей, Моката сейчас почти беспомощен. Поэтому спокойно занимайте места, которые укажу каждому.

Герцог устроил своих товарищей так, чтобы Рекс и Мари-Лу сидели спиной к умершей и не видели предстоящего. Обоим и без того досталось нынешней ночью; подвергать их лишним испытаниям отнюдь не следовало. Сам де Ришло расположился к Танит лицом, усадил по бокам Ричарда и Саймона, опять велел сцепить пальцы рук, образуя живое кольцо защиты.

— Полное спокойствие, — повторил герцог. — И ни при каких условиях не размыкать круга. Услышите голос — не отвечать. Разговаривать буду я один.

Наступило долгое, казавшееся нескончаемым, безмолвие. Прямоугольник выбитого окна все больше и больше светлел, но восходившее солнце безнадежно тонуло в густом, пеленою окутывавшем местность тумане.

Пирамидки пылали медленно, ровно, испуская кисловатый резкий запах, странно перемешанный с ароматами восточных благовоний. Саймону и Ричарду было видно, как вьются и стелются тонкие полоски голубовато-серого дыма. Тело Танит оставалось неподвижным.