Лиля Калаус - Фонд последней надежды

Олег Юрьевич хмыкнул:

— Как вы с мужем-то живёте… Прямо, именины сердца.

— Он… Я и забыла… Мы же договорились, что незнакомы… Ну, чтобы конфликта интересов… не было… — пробормотала Ася и уставилась в пол, словно стараясь проследить, на какую глубину внутрь паркета вросли её ноги. — Понимаете, Влад — писатель. А тут — конкурс. Обидно ведь было не поучаствовать…

— Ася, — сказал Коршунов, — все в порядке. Я никому ничего не скажу, даже если Софа начнёт загонять мне под ногти шприцы из программы «СПИДу — нет!»

Ася благодарно вскинула на него глаза. Нет, он и вправду ничего.

Коршунов помолчал и хмуро сказал, почему-то глядя в сторону:

— Хотите, я вас домой подброшу? Только дорогу покажете.

В машине шефа приятно пахло дорогим одеколоном. Панели с достоинством мигали, зоркинские пейзажи величаво проплывали за тонированными стеклами.

Курить хочется — жуть. Но как-то неудобно, надо дождаться, что ли, пока сам задымит. Она глянула за борт и сказала:

— Здесь по Калинина вверх…

— Калинина? А сейчас эта улица как называется?

— Авеню Карабасова.

— Да ладно, Ася, вы меня разыгрываете, — засмеялся Коршунов. — Не может быть… Так-таки авеню? Да еще Карабасова? А кто таков-то?

— Буркутский просветитель, — ответила Ася. — Книжки для детей писал, типа «Пойдемте, детки, учиться». С коммунистами связался, они его в тридцать восьмом и накрыли… Между прочим, с прадедушкой моим дружил.

— Да ну? — Олег Юрьевич вскинул брови. — А кто был ваш прадедушка?

— Из номенклатуры. — Ася машинально достала сигарету, сунула в рот. — Ещё два поворота, а дальше — прямо. Его в тридцать девятом шлёпнули. Я это в учебнике вычитала, мы с буркутской роднёй никогда не общались.

— И почему? — поинтересовался Олег Юрьевич, поднося ей зажигалку.

— Не срослось как-то. Прабабушка, его жена, в АЛЖИРе сгинула, акмолинском лагере жён изменников родины. Бабуля в спецдетдоме выросла, сунулась было к родственникам, но они её и на порог не пустили. Ну, я их понимаю, вообще-то. Времена были такие.

Олег Юрьевич кивнул. Типа тоже понял асиных неведомых родных.

Успокаивающе гудел мотор. Ася смотрела в окно и мучительно искала тему для продолжения разговора. Впереди блеснула роскошью витрина модного книжного магазина «Болконский». Ася нашлась:

— Знаете, Владу сложно самореализоваться как писателю. Его не печатают. В смысле, здесь печататься негде, а в Москве… Это ехать надо. А когда ещё Софа литературный конкурс придумает провести? А у нас ведь строго с конфликтом интересов. Родственникам сотрудников гранты не дают. Ну не увольняться же мне было по такому случаю…

Коршунов внимательно на неё посмотрел:

— Ася, вы давно замужем?

— Восемь лет.

— Повезло вашему писателю. А почитать-то его можно?

— Конечно. На фондовском сайте фрагменты романа, но у меня есть полный файл в рабочем компьютере… Вот здесь остановите, пожалуйста. — Ася нажала на ручку и уронила горящую сигарету на пальто.

— Ася! — укоризненно сказал шеф. — Вы так машину мне спалите.

Он подобрал сигарету и затушил в пепельнице.

— Не дёргайтесь.

Коршунов вышел из джипа, распахнул дверцу с асиной стороны и протянул ей руку.

Ладонь у него была тёплая и твёрдая.

— Ну что, до завтра? — сказал он и усмехнулся.

Ася кивнула и вышла. В подъезде она выдохнула воздух и бессильно прислонилась горячим лбом к почтовому ящику квартиры № 17. Ну и ну.

Приехав к себе, Олег первым делом открыл фондовский сайт, полюбовался на самодовольную физиономию лауреата первой премии в номинации «проза», кликнул на ссылку. Опубликованный на сайте отрывок из романа, к неудовольствию Олега, ему понравился. Толковый текст, настоящие мужские переживания, что-то есть от Мураками, но написано тоньше и легче. Надо же, и правда — талантливый писатель. Впрочем, не гений.

Делая обычные вечерние дела — уборку, обед на завтра, мытьё свекрови, мытьё посуды, готовя чай для поздно вернувшегося Влада и выслушивая его ликующие монологи и потом, укладываясь в своей светёлке, Ася снова и снова вспоминала этот глупый эпизод. Она никак не ожидала такой подлянки от собственного тела. Он ведь ей совсем не нравится, Коршунов. Да ей никогда такие и не нравились. Даже воображаемый партнер из любовных грёз, какой есть у всякой женщины, утеряв со временем черты лица Влада, всё равно оставался изящным томным блондином. А тут… Вот в книжках пишут — «кровь вскипела». Нормальный штамп. А оказывается, такое и вправду бывает. Кипит, и пузырьки в ушах лопаются.