Гитти Данешвари - Лучшие подруги

— Я — Венера МакФлайтрап, а это — мое ручное растение венерина мухоловка, Чюлиан, — сообщила девушка, откидывая назад свои длинные волосы в розово-зеленую полоску. — Я приехала пораньше, чтобы устроить Чулиана здесь. Растения — они такие, терпеть не могут перемен, — продолжала Венера, потирая розовую щетину на побритой части головы.

— Не могу не отметить, что у него отличная гигиена полости рта, — заметила Рошель, посмотрев на необычайно белые зубы растения и ярко-зеленые десны.

— Да, он такой, — согласилась Венера и послала пыльцовый поцелуй — дуновение оранжевой пыли — своему любимцу.

— Пардоне муа, это Ру, мой ручной грифон.

Рыжка, радостно помахивая крыльями и хвостом, подскакала к Чюлиану, чтобы поздороваться с ним. К несчастью, едва лишь серый зверек оказался в дюйме от растения, Чюлиан укусил его за нос. И не просто за кончик носа: растение умудрилось заглотить чуть ли не всю морду.

— Чю, нет! — прикрикнула на него Венера. — Извини, пожалуйста, он сейчас в кусательной стадии. Он не очень хорошо видит, потому не всегда отличает друзей от закуски. Ру не пострадала?

Рошель заметила, что растение ухмыляется со злобным, но туповатым видом. Потом она осмотрела неизменно радостную Ру.

— О да, с ней все в порядке. Она из гранита, так что от нее сложно что-то откусить.

— Он у меня очень милый, если познакомиться с ним поближе, но я бы советовала тебе рядом с ним следить за своими пальцами, — произнесла Венера, потом оглядела комнату. — Ты только глянь на это место. Ты веришь собственным глазам? Я просто в ужасе!

Рошель тщательно оглядела небольшую, но уютную комнату, выискивая угрозу безопасности, но не нашла ничего. Между хорошо отшлифованных известняковых стен имелись три кровати, сделанные под старину, два окна средних размеров, шкаф для одежды и одно большое мягкое кресло. Этот переполненный набивкой предмет обстановки, казалось, мог, подобно морскому анемону, поглотить без следа все, что угодно. Ни кресло, ни кровати, покрытые марлевой накидкой из бинтов мумии и покрывалами из волколачьей шерсти тонкого прядения — ее получали путем вычесывания при линьке, — не казались пугающими, и Рошель озадачилась.

— Тебя беспокоит, что они использовали ткани недостаточно высокого качества? Не забывай, что это школа, а не пятизвездочный отель, — серьезно произнесла она.

— Чего? Я говорю про неэкологичные лампочки и отсутствие емкости для перерабатываемых отходов. Это просто возмутительно! — воскликнула Венера, притопнув розовым берцем.

Венера МакФлайтрап была дочерью растительного монстра и отчасти унаследовала его характер, особенно в том, что касалось защиты окружающей среды. И хотя она старалась контролировать распыление своих воззрений, иногда это оказывалось просто невозможно. Предельный гнев или расстройство часто приводили к чиханию пыльцой, побуждающей всех, кто встречался Венере на пути, от всего сердца соглашаться со всем, что она говорит. В зависимости от силы чихания воздействие пыльцы могло продолжаться от нескольких минут до нескольких часов. И самое вопиющее — ярко-оранжевую пыльцу Венеры было чрезвычайно трудно убрать с одежды.

Едва лишь Рошель собралась оспорить утверждение Венеры о кошмарности ситуации, как дверь распахнулась и с грохотом врезалась в известняковую стену.

— Кнопки-заклепки! — с пылом воскликнула девушка с влажным лицом, вся в заклепках и металлических накладках. — Эта школа — чокнутая какая-то! Я это сказала совершенно серьезно, как только увидела летучую мышь в коридоре — но она еще и здоровенная! Я заблудилась и так расстроилась, что начала исходить паром, и мои волосы слиплись, как от бананов. Бананы, может, неплохи с овсянкой, но не в воло-сах же!

Девушка, определенно сделанная из паровой машины, покраснела под взглядами Рошель и Венеры, и принялась теребить длинные голубые волосы.

— Робекка Стим? — ухмыльнувшись, поинтересовалась Венера.

— Ой, блин, у меня, должно быть, мозги заржавели! Что это на меня нашло, что я врываюсь в комнату и даже не догадываюсь представиться! Да, я — Робекка Стим. Вот те на! Я так не нервничала с тех самых пор, как выполняла при отце первую фигуру высшего пилотажа. Это, конечно, было сто лет назад, еще до того, как меня разобрали. Как я рада, что меня смонтировали заново! — произнесла Робекка, и из ушей у нее повалил пар.

Когда она сердилась или нервничала, из ушей и носа Робекки шел пар. И хотя испарения нисколько ее не беспокоили, окружающие терпеть их не могли. Эти выбросы пара лишили складок множество плиссированных юбок и заставили курчавиться мех не одного монстра. Но от пара были не только неприятности: он работал как естественный массаж лица — потому оно у Робекки было всегда таким свежим.