Джексон Пирс: Красные сестрицы

«Это просто бабуля Марч. Меня здесь нет, Рози здесь нет — мы в кровати».

Дверь скрипнула. Скарлетт заставила себя открыть глаза и стиснула зубы, заметив, как пухлые щечки сестры дрожат от страха. Дверь приоткрылась, поток света выхватил сестер из темноты. Общее сердце забилось сильнее. Дверь распахнулась, и девочки оказались на свету, не в силах скрыться от темного силуэта, который вырисовывался в дверном проеме.

На пороге стоял чужак — коммивояжер — и в то же время совсем не он. У него по-прежнему были светлые волосы, но теперь ими беспорядочно и неестественно поросло все тело. В громадных глазах плескалась пустота, необъятный рот удлинился, словно лицо растянули в стороны, а в открывшейся пасти виднелись длинные заостренные клыки. Спина выгнулась, будто все кости переломали, плечи ссутулились, ноги подобрались к телу. Длиннющие крюкастые когти оставляли на дощатом полу глубокие царапины. Чудовище неумолимо приближалось к девочкам.

Зверь пригнулся, протискиваясь в проем. Черты, которые все еще придавали ему сходство с человеком, стремительно улетучивались. Нос удлинился и стал похож на собачий, а губы растянулись еще больше. Хищник рванулся вперед и оперся руками — нет, лапами! — на пол. Все его тело покрыл густой грязный мех. А запах! От этого существа исходил гнилостный, трупный смрад — запах волка. Сестры брезгливо поморщились. Зверь жадно смотрел на девочек, и в его глазах читался злобный восторг.

Скарлетт с усилием сглотнула и сдавила осколок так сильно, что порезала руку. Она с трудом сдержала слезы. Больше всего на свете ей хотелось вскочить и бежать. Телеведущий все говорил и говорил, как будто ничего не случилось, как будто не виднелось на полу у волка за спиной бабушкино тело.

Девочка взглянула в злые охряные глаза чудовища. Хищник наклонил косматую голову. Сама не понимая, что делает, Скарлетт толкнула Рози под кровать, вскочила на ноги и выставила перед собой осколок зеркала. Она сделала шаг вперед, потом еще один, приблизившись к чудовищу настолько, что ощутила удушающую вонь гниения. Волк широко раскрыл огромную пасть, показал девочке ряды длинных клыков и перепачканный кровью язык. В голове у Скарлетт крутилась одна-единственная мысль, и девочка повторяла ее снова и снова, пока та не сделалась молитвой: «Я осталась одна, и теперь я должна тебя убить».

Он идет за мной.

Наконец-то учуял запах моих духов, я уж устала круги накручивать у старого железнодорожного депо! Притворяюсь, будто не слышу монотонный звук его шагов в темноте за спиной, и плотнее кутаюсь в алый плащ. Наигранно вздрагиваю, когда легкий ветерок перебирает мои блестящие волосы.

«Вот так… ближе. Тебе же хочется меня сожрать! Мое сердце восхитительно на вкус…»

Я медлю на углу: во-первых, надо убедиться, что преследователь по-прежнему идет за мной, а во-вторых, хочется выглядеть растерянной и напуганной — девочка-подросток, которая заблудилась в опасном районе. Мостовая поблескивает в свете уличных фонарей, и я стараюсь держаться от них подальше. Вся загадочность пойдет насмарку, если он увидит бугристую зазубренную линию на месте моего правого глаза. Повязка прикрывает шрам, но не полностью. К счастью, волк слишком увлечен алым плащом и о таких мелочах не задумывается.

Я круто сворачиваю и направляюсь вниз по переулку. Преследователь не отстает. В этой части города ресторанчики и кафе после захода солнца превращаются в бары, в воздухе стоит тяжелый запах прогорклого пива, но человек, идущий по моим следам, различает приторный аромат моих духов среди алкогольного смрада. Впрочем, человеком моего преследователя назвать трудно: хищники постепенно теряют человеческую душу. Я ускоряю шаг — это один из первых фокусов, которым я научилась. Беги от зверя, и он от тебя не отстанет.

Кончиками пальцев касаюсь истертой рукояти топорика, спрятанного за поясом под покровом красного плаща. Плащ выполняет сразу несколько функций: красный цвет распаляет страсть, вожделение и похоть, а ткань скрывает от волков смертоносное оружие. Но самое главное — плащ служит мне своего рода формой, превращает меня из искалеченной сироты в орудие мести.

— Мисс! — окликает меня преследователь, как только я выхожу с противоположного конца аллеи.

Попался.

Я манерно вскрикиваю и оборачиваюсь, не давая красному капюшону соскользнуть с головы.

— Вы меня напугали! — говорю я, прижимая руку к груди там, где бьется сердце; только его не коснулись клыки фенрисов.