Алексей Филиппов - Плач Агриопы

Некоторое время управдом не понимал, что с ним произошло. Потерял сознание? Вряд ли. Он даже не упал на пол: как стоял на ногах, так и стоит. И в руках у него — всё то же ружьё. Нельзя же лишиться чувств, полностью сохранив координацию движений. Или можно? Головная боль всё ещё ощущалась, но сделалась почти незаметной. Павел пригляделся к ружью: что-то в нём было не так, что-то изменилось. Глаза! Серебряная змея по-прежнему, как в бредовом видении, смотрела на него двумя красными рубинами глаз. Неужели морок продолжался?

Управдом постарался взять себя в руки, унять дрожь в коленках. С опаской осмотрел дуло ружья по новой. На сей раз сомнений не осталось: у серебряной змеи прорезались глазки: два крохотных, кроваво-красных, камешка. Над ними нависало что-то вроде век. Похоже, Павел случайно активировал какой-то скрытый механизм, и лепестки серебра поднялись на пружинке, сделав змею зрячей. Никакой мистики! Разве что, остаётся подивиться дотошности мастера, украшавшего оружие: это ж надо — придумать — глазастый мушкет. Павел старался не вспоминать жутковатое видение, в котором телега с мертвецами ползла по мёртвому городу, — иначе логики и здравого смысла — объяснить увиденное — могло бы и не хватить. Всё, довольно, — решил для себя Павел, — пора заканчивать с этими тайнами мадридского двора. Всего-то и нужно — позвонить в полицию, дождаться, пока кто-нибудь подъедет забрать ружье, возможно, расписаться в протоколе, или что-то в этом роде… Управдом, размышляя, невзначай взглянул на часы — и похолодел.

Если верить мерцавшим на электронном циферблате цифрам, он провёл в подвале час с четвертью. Сейчас Павел больше, чем на полчаса, опаздывал в аэропорт, даже если бы выехал на своей потрёпанной «девятке» немедленно. А ему ещё предстояло подняться в квартиру за ключами от автомобиля. Как такое могло случиться? Павел был уверен, что умеет контролировать время; чувство времени ему ещё никогда не изменяло. Оставалось признать, что странное видение, порождённое глазастой змеёй, было не секундной дурнотой, а чем-то, продолжительным и серьёзным; поводом для обращения к врачу — как минимум. Управдом вспомнил, что читал однажды в бульварной газетёнке о подобных видениях у людей, поражённых раком мозга, и, будучи мнительным, тут же сплюнул трижды через левое плечо. Не смог удержаться. Но после этого им овладела почти что паника.

Он прекрасно помнил, с какой неохотой Елена, после развода, разрешила ему общаться с Татьянкой. Павел винил только себя: безобразный срыв, который случился после того, как коновалы отняли у него все деньги и подарили взамен хромоту, затянулся не на один день и месяц. Как раз перед тем, как бывшая супруга с дочкой отправились на турецкое солнечное побережье, — купаться до посинения, а потом покрываться шоколадным загаром, — Павлу удалось слегка примириться с Еленой. Он проводил девчонок в Домодедово и пообещал встретить их через пару недель. Если сегодня он не появится вовремя — Елена решит, что Павел снова подружился с бутылкой, или попросту забыл о своём обещании, что, пожалуй, ещё хуже.

Бегом! Ноги в руки! Если при выезде со МКАДа на Каширку обойдётся без пробок, есть крохотный шанс успеть. Придётся гнать, где получится, ну да тут не до щепетильности! Ради дочки Павел готов был рискнуть даже водительскими правами.

Он заметался по подвалу, натужно соображая, куда девать ружьё. О звонке в полицию можно было забыть: ожидание смерти подобно. К себе в квартиру? Глупость! Да и увидят любопытные, как он тащит в дом этакое чудо-юдо. Проще всего, конечно, оставить находку в подвале. Но дверь подвала — выбита, — значит, впору ждать непрошенных гостей. А они могут натворить дел, обнаружив мушкет. Управдом практически не разбирался в оружии и не мог сказать, способен ли мушкет произвести хотя бы один выстрел, но возможность такую не исключал.

Наконец, он решился: замотал оружие в остатки джинсовой куртки незнакомца и аккуратно опустил его туда, откуда достал — в промежуток между верхней и второй ступенями лестницы-трапа. Павел надеялся, что завсегдатаи подвала вряд ли проявят особый интерес к лестнице, а уж, если их не соблазнит блеск серебра, — и подавно. Он уверил себя, что, вернувшись из аэропорта, обязательно позвонит в полицию и честно доложит о своей находке. В такой уверенности он и поспешил за ключами от машины, а потом помчал в Домодедово.

В погоне за упущенным временем Павел превзошёл сам себя: рулил по дворам, распугивая голубей и собачников, бессовестно гнал по тротуарам, пару раз наследил протекторами на аккуратно подстриженных газонах. И всё-таки он умудрился вляпаться в пробку. Потерял без малого полчаса, отчаянно сигналя и матерясь. В конце концов, управдом смирился с неизбежным: в Домодедово он опоздает. Оставалась робкая надежда, что удастся дозвониться до Еленки — объяснить ей ситуацию и попросить подождать, пока он, Павел, доберётся до аэропорта. Но телефон бывшей супруги молчал, даже когда, по расчётам Павла, её самолёт должен был уже приземлиться.