Монтегю Джеймс - Трактат Миддот

С пяти до семи трое друзей сидели, по очереди наблюдая за гравюрой, но она не менялась. Наконец они решили, что ее можно оставить в покое, а после обеда в университетской столовой все трое вернутся сюда и будут ждать дальнейшего развития событий.

Когда при первой возможности они снова собрались вместе, фигура исчезла, а в доме, освещенном луной, все было спокойно. Не оставалось ничего иного, как провести вечер за словарями географических названий и путеводителями. В конце концов, повезло Уильямсу – впрочем, он это заслужил. В половине двенадцатого ночи он прочитал в «Путеводителе по Эссексу» Марри следующие строки:

«16? мили, Эннингли. Церковь представляет собой любопытное здание, относящееся к норманнскому периоду, но в прошлом веке она была перестроена в классическом стиле. В церкви имеются надгробия семьи Фрэнсис, чей особняк, Эннингли-холл, массивный дом эпохи королевы Анны, находится сразу же за церковным кладбищем и окружен парком площадью 80 акров. Сейчас этот род угас, так как последний наследник таинственным образом исчез в младенчестве в 1802 году. Отец, мистер Артур Фрэнсис, был известен в округе как талантливый гравер-любитель, занимавшийся техникой меццо-тинто. После исчезновения сына он жил в Холле в полном уединении, и однажды, в третью годовщину трагедии, был найден мертвым в своей студии. Он как раз закончил гравюру с изображением этого дома, и оттиски с нее теперь являются большой редкостью».

По-видимому, это было то самое место, и действительно мистер Грин по возвращении сразу же определил, что дом на гравюре – Эннингли-холл.

– Можно ли как-то объяснить присутствие этой фигуры, Грин? – естественно, задал вопрос Уильямс.

– Точно не знаю, Уильямс. Когда я впервые там оказался – а это было еще до того, как я попал сюда, – местные жители говорили вот что: старый Фрэнсис недолюбливал браконьеров. Когда ему в руки попадал человек, которого он подозревал в этом занятии, того выгоняли из поместья. Таким образом, он постепенно избавился от всех, кроме одного. В те времена сквайры могли проделывать такие вещи, о которых они теперь не смеют и помыслить. А тот человек, от которого Фрэнсису не удалось избавиться, был последним отпрыском старинного рода – такое можно часто встретить в тех краях. Полагаю, когда-то этот род владел тем самым поместьем. Мне помнится, подобное имело место в моем собственном приходе.

– Как тот персонаж в романе «Тэсс из рода д'Эрбервиллей»? [2]– вставил Уильямс.

– Да, пожалуй. Хотя я так и не смог до конца прочесть эту книгу. Так вот, тот парень мог бы показать целый ряд надгробий в церкви, принадлежавших его предкам, и все это озлобило его. Однако Фрэнсису все никак не удавалось добраться до этого браконьера, так как тот никогда не преступал закон. Но однажды ночью лесничий обнаружил его в лесу, на самом краю поместья. Я мог бы и сейчас показать вам это место – оно граничит с землями, когда-то принадлежавшими моему дядюшке. Как вы понимаете, завязалась схватка, и этому Годи (так его звали, да, точно Годи! Я знал, что вспомню!) сильно не повезло. Он застрелил лесничего. А Фрэнсису только этого и надо было – несчастного Годи моментально вздернули на виселицу. Мне показывали место, где он похоронен, с северной стороны церкви. Вы же знаете, как принято в тех краях: всех, кого повесили или кто покончил с собой, хоронили на той стороне. Ну так вот, считалось, что кто-то из друзей Годи (родственников бедняга не имел, ведь он был последним из своего рода, spes ultima gentis [3]) задумал добраться до сына Фрэнсиса и положить конец его роду. Впрочем, не знаю, слишком уж необычно для эссекского браконьера додуматься до такого. И вообще, сдается мне теперь, что скорее уж сам Годи это и сделал. Уф! Не хочется о таком и думать! Угощайтесь виски, Уильямс!

Об этой истории Уильямс поведал Деннистауну, а через него она стала известна разношерстной компании, в которую входили и я, и один профессор офиологии. [4]Должен с сожалением заметить, что когда последнего спросили, каково его мнение по этому поводу, он лишь сказал:

– О, эти бриджфордцы… чего только не выдумают!

Надо сказать, что на это замечание отреагировали так, как оно того заслуживало.

Мне осталось лишь добавить, что сейчас эта гравюра хранится в музее Ашмола; [5]что ее исследовали на предмет использования в ней симпатических чернил, впрочем, безрезультатно; что мистер Бритнел ничего о ней не знал, кроме того, что она необычна; и что хотя гравюра находится под неусыпным наблюдением, больше никаких изменений в ней не замечено.